Читать книгу - "Белладонна - Аделин Грейс"

Торн-Гров также оказался загадкой, слишком манящей, чтобы не обращать внимания.

Сигна отсчитала минуту и двинулась по тускло освещенным коридорам, прижавшись к стене в надежде, что тени скроют ее, когда она на цыпочках подкралась к лестнице.

Формально она не нарушала правил, пока оставалась на лестничной площадке.

Сигна присела на корточки и посмотрела сквозь искусно вырезанные перила-ветви на вечеринку внизу. С такого ракурса ей удавалось разглядеть только мелькающие тени, и приходилось напрягать слух, чтобы расслышать голоса сквозь звуки пианино и скрипки, до нее доносились лишь обрывки разговоров. Ярко сияли огни, отражаясь в золотистых стенах и начищенных серебряных подносах, на которых разносили хрустальные бокалы с шипящим шампанским и миниатюрные изысканные пирожные, предлагая их женщинам в шикарных нарядах и мужчинам во фраках. Все что-то ели, пили или танцевали под наполняющую весь бальный зал музыку. Однако подобные танцы она никак не ожидала увидеть.

Бабушка Сигны часто рассказывала истории о любви своей дочери к вечерам. Именно на балу и познакомились ее родители, и бабушка всегда предсказывала, что Сигна так же встретит свою судьбу. Они никогда не упоминали, что, в конечном счете, эта любовь к торжествам и погубила Риму, и романтизировали ее образ жизни. Годами Сигна слушала истории о матери, которые бабушка рассказывала с большой нежностью, расчесывая ей волосы или укладывая спать, словно истории возвращали родителей к жизни. Сигне нравилось их слушать и представлять, что скоро она последует по стопам матери. Но детство сложилось не так, как она ожидала, и теперь эти истории вызывали в ней жгучую зависть к женщинам, разодетым в шелка и кружева, с их нежными локонами и румянами на щеках. Они наводили на мысли о прекрасном незнакомце, который увлек бы ее на вальс (совершенный в ее исполнении, несмотря на то, что прежде она танцевала только в одиночестве в своей спальне).

Но если верить оставленной Римой книге, то вечер в Торн-Гров был совершенно неправильным. На балах должны быть бальные книжки. Разная музыка для каждого конкретного танца, с множеством правил в движениях. Женщинам не полагалось выпивать больше одного бокала шампанского, так громко смеяться и так фривольно танцевать. Но, похоже, в Торн-Гров никто не заботился об этикете.

Раскрасневшиеся женщины, спотыкаясь, вышли из бального зала на свежий воздух, икая и обмахиваясь веерами. Ими же они отбивались от настойчивых рук поклонников, пытающихся увлечь их на танец, и вместо этого охотились за изысканными пирожными с розовой и золотистой глазурью. Никто, похоже, не обращал внимания на двух девушек, которых зажали в дальнем углу. Они настолько близко прильнули к мужчинам, что у Сигны стыдливо вспыхнули щеки; она впервые видела, чтобы двое так откровенно обнимались.

Либо ее книга по этикету безнадежно устарела, либо компания совсем не походила на приличное общество.

В следующее мгновение она заметила в толпе знакомое лицо. Это был Перси, стоящий за пределами бальной комнаты и сжавший бокал шампанского, когда изнутри раздались радостные возгласы. Пока все отвлеклись, Сигна спустилась на первую ступеньку для лучшего обзора. И едва могла разглядеть мужчину, балансирующего на спинке стула, когда тот накренился. Мужчина захлопал в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Он, похоже, был доволен собой, а гости наслаждались представлением.

Однако Перси смотрел на него сердито. Так же как и пожилой мужчина с длинным носом, стоявший рядом, который ранее схватил Марджори за руку. Кажется, его звали Байрон.

– Кто-то должен это прекратить, – потребовал Перси. Он выглядел таким суровым, что Сигна уже подумывала ускользнуть обратно в свои безопасные покои, зная, что ей не полагается присутствовать. Но до сих пор она оставалась незамеченной, а любопытство не давало покоя, и она только сильнее вжалась в тень.

– Будет только хуже, если один из нас устроит сцену, – ответил мужчина, поджав губы, когда Перси немного отошел в сторону.

– Сколько месяцев мы должны молча стоять в стороне? Как долго должны позволять ему предаваться фантазиям? Мой отец не ребенок, а этот дом не цирк! Это длится уже полгода, дядя. – Перси так крепко сжал кулак, что, вероятно, раздавил бы бокал в руке, не швырни он его на пол. Темноволосый мужчина вздохнул и отступил на пару шагов, когда Перси рванулся вперед, и взгляды всех устремились на него, включая и мужчину на стуле, которым, как уже выяснила Сигна, оказался Элайджа Хоторн.

Он был розовощеким, с горящими глазами, со светлыми волнистыми волосами, высокий и стройный. В мужчине чувствовалось величие, он излучал изобилие. Все в его внешности говорило о том, что он мог перевернуть мир одной своей улыбкой. И почему-то казался величественнее графов и принцев, окружавших его.

– Учитывая, сколько времени они находятся в нашем доме, я подумал, что было бы простой вежливостью сказать твоим гостям несколько слов, отец.

Перси натянуто улыбался, глядя мимо Элайджи на полный зал гостей, которые уже заскучали, не желая слушать ничего серьезного.

– Мне бы хотелось воспользоваться моментом и поблагодарить вас, что пришли на беспрерывное празднование по случаю смерти моей матери.

Музыка стихла, и Элайджа слез со стула, пристально глядя на сына, который не дрогнул под удивленные вздохи.

– Видя, как моя мать не может есть, танцевать, веселиться или хотя бы свободно дышать в последние дни, уверен, она бы оценила, как все вы делаете это бесконечно. – Перси расправил плечи. – И спасибо моему отцу, который продолжает устраивать пиршества в ее честь, так что мы вместе можем отпраздновать ее смерть. – Он закончил тост и поднял бокал.

Все застыли, ожидая слова от хозяина Торн-Гров. Накажет ли он сына за внезапный выпад или как-то исправит неловкую ситуацию. Но вместо этого Элайджа нашел поднос с пирожными и взял его в руки. Сняв одну из перчаток, он подхватил десерт и откусил кусочек, приближаясь к сыну. А потом вдруг молниеносно запихнул оставшийся кусок тому в рот.

– Да брось, Перси, – рассмеялся Элайджа. – Ты слишком напряжен. Что плохого в том, чтобы расслабиться хоть на одну ночь?

Толпа, которую Сигна не могла видеть, охнула, когда Перси оступился, выплевывая пирожное и с рычанием вытирая розовую глазурь. Она не услышала, что Перси ответил отцу, а только видела, как шевелятся его губы, выплевывая слова, прежде чем оттолкнуться от отца.

Раздался смех, когда Перси отшатнулся назад, а Элайджа потянулся за новым бокалом шампанского.

– Итак, – произнес он, залезая обратно на стул, когда снова зазвучала музыка, словно вообще не прекращалась, – на чем мы остановились?

Перси вылетел из бального зала, бросившись к лестнице, даже когда Байрон потянулся за ним. Он бежал так быстро, что Сигна едва успела встать,