Читать книгу - "История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Гаврииловна Печатнова"

иностранной валюты. Создаваемая Лисандром держава никак не сочеталась с консервативными устоями ликургова космоса. Сохранить и то и другое без каких-либо радикальных изменений было невозможно. Но ни правящая элита, ни общество в целом не проявляли готовности к столь радикальным переменам. Скорее наоборот, сразу же по окончании Пелопоннесской войны в Спарте победила реакция. Большая часть общества, напуганная слишком быстрыми переменами во всех областях жизни и отлученная от дележа военной добычи, предпочла возвращение к традиционному укладу и порядку.

Анализ расстановки сил перед посылкой Павсания в Афины и дальнейший суд над царем демонстрируют раскол правящей элиты спартанского общества на несколько враждующих между собой группировок. Сравнительная неактивность спартанцев за границей в ближайшие семь лет после 403 г. объясняется тем, что существующие политические течения в Спарте сплелись в сложный и противоречивый клубок. Ни одна из враждующих между собой группировок не была способна эффективно контролировать положение и обеспечивать преемственность политических решений. По-видимому, наличие нескольких политических течений и острая борьба между ними помешали Спарте выработать постоянное направление во внешней политике после 404 г.

Во всех известных нам конфликтах ближайшего после 404 г. десятилетия непременно будут участвовать Лисандр и Павсаний, занимая каждый раз диаметрально противоположные позиции. Так, в 399 г. Павсаний принял участие в споре о престолонаследии на стороне Леотихида. Для Павсания было жизненно важно не допустить на трон Агесилая, чья дружба с Лисандром была общеизвестна. Только этими соображениями объясняется та поддержка, которую он оказал сыну Агиса — Леотихиду[1039]. Правда, на этот раз верх одержали Лисандр и Агесилай. Великие мастера интриги, они сумели помешать законному наследнику Леотихиду занять трон своего отца (Xen. Hell. III, 3, 1–4; Nepos. Ages. 1; Plut. Lys. 22; Ages. 3; Paus. III, 8, 5).

Кроме участия царя Павсания в споре о престолонаследии, его политическое влияние в данные годы, возможно, прослеживается и в том, что Спарта не обратила внимания на две акции, которые имели место в 401 г.: захват фиванцами Оропа и инкорпорация афинянами Элевсина (Xen. Hell. II, 4, 43; Diod. XIV, 17, 1–3).

Политическая карьера Павсания закончилась в 395 г. самым неожиданным образом. Он был послан во главе спартанской армии против Фив, но прибыл туда лишь после битвы при Галиарте, в которой Спарта потерпела поражение, а Лисандр погиб (Xen. Hell. III, 5, 21–24). По возвращении домой Павсаний вторично был привлечен к суду, причем ему припомнили не только новые, но и старые грехи и заочно приговорили к смертной казни (Xen. Hell. III, 5, 25). Сам факт суда и строгость приговора уже в древности породили слухи, что Павсаний умышленно опоздал, чтобы погубить своего политического противника. Как бы то ни было, в суровости приговора можно видеть уступку многочисленным поклонникам Лисандра, которые наверняка требовали самого сурового наказания для Павсания. Но решимости казнить царя у общества в целом, по-видимому, не было. Надо думать, что власти сквозь пальцы смотрели на бегство Павсания в Тегею, где он и провел десять последних лет своей жизни, пребывая в качестве молящего о защите в святилище Афины Алеи (Xen. Hell. III, 5, 25–6; Diod. XIV, 89, 1; Plut. Lys. 28–29).

Находясь в изгнании, Павсаний, по-видимому, занялся литературным творчеством и уже с помощью пера попытался осмыслить причины своего политического поражения. В этой попытке прибегнуть к силе письменной традиции для прокламации своих идей Павсаний опять-таки был схож с Лисандром. В стране, давно уже лишенной своих поэтов и прозаиков, сам факт обращения бывших политических лидеров к сочинительству заслуживает пристального внимания[1040].

Разберем существующую традицию. У Эфора мы находим сообщение, что Павсаний был автором какого-то исследования о конституции Ликурга (ap. Strab. VIII, 5, 5, p. 366). Однако текст этого отрывка у Страбона сильно испорчен, и поэтому столь различны его интерпретации. В лучшей рукописи Страбона — Парижском кодексе конца XIV в. (А) — это место имеет много лакун, приблизительно по 15 букв в каждой строке. Эд. Мейер в своих штудиях о царе Павсании приводит сохранившийся рукописный текст данного фрагмента Эфора лишь с теми добавлениями, которые, по его мнению, вполне надежны[1041]. Однако ему еще не был известен Ватиканский палимпсест, что в какой-то мере повлияло на его взгляды относительно политической направленности трактата Павсания.

Открытие и издание в конце XIX в. Ватиканского палипмсеста (V), датируемого приблизительно 500 г. и содержащего отрывки Страбона[1042], позволило не только восстановить некоторые спорные места, но и отчасти пересмотреть всю нашу традицию о политической направленности трактата Павсания.

Приведем полный текст этого отрывка по изданию Ф. Якоби (FgrHist 70 F 118, 23–26), с теми исправлениями, которые были внесены туда издателем с учетом новых данных: PauMsanivan te, tw’n Eujrupwntidw’n ejkpesovnta uJpo; th"» eJtevra» oijkiva», ejn th’i fugh’i suntavxai lovgonM kata; tw’n LMukouvrMgou novmwn, o[nto» th"» ejkballouvsh» oijkiva», ejvn w|i kai; tou;» crhsmou;» levgei tou;» doqevnta» aujtwiM ajp j +ejgMkwmivwn pleivstwn.

Вот перевод этого отрывка у Г. А. Стратановского: «Павсаний, после того, как он был изгнан вследствие ненависти к нему Еврипонтидов — другого царского дома, в изгнании сочинил речь о законах Ликурга (который принадлежал к дому, изгнавшему Павсания); в этой речи он говорит об оракулах, данных Ликургу относительно большинства законов».

Выражения «вследствие ненависти» в тексте нет. Оно добавлено издателями, в частности Эд. Мейером, для лучшего понимания текста[1043]. Перевод не совсем понятного и испорченного выражения, замыкающего данный отрывок — ajp j + ejgMkwmivwn pleivstwn, представляет собой версию русского переводчика Страбона — Г. А. Стратановского.

Предлог katav перед именем Ликурга в Ватиканском палимпсесте[1044] требует от нас перевести это место следующим образом: «Павсаний… сочинил речь против законов Ликурга»[1045].

Эд. Мейер и К. Ю. Белох полностью отвергают идею, что Павсаний мог выступить с критикой законов Ликурга, но руководствуются они при этом диаметрально противоположными соображениями.

По словам Эд. Мейера, «гипотеза, что Павсаний написал сочинение против Ликурга, не может быть правильной. И как согласуется подобное сочинение с характером Павсания, главного противника Лисандра, сторонника честной политики, царя, который помешал расправе над Афинами… и спас мантинейских демократов от смерти, а Спарту от позора? Разве мог этот Павсаний написать поносное сочинение о Ликурге, который честность и исполнение долга сделал высшей заповедью, на законах которого зиждилась также власть царей? Сочинение не против Ликурга, а в его защиту написал Павсаний: от государства, которое отправило его в изгнание и которое попрало старый порядок, он апеллировал к законодателю, которому это государство было обязано своей мощью». Мнение Эд. Мейера о Павсании, как нам кажется, несет в себе