Читать книгу - "Дневник. Том I. 1825–1855 гг. - Александр Васильевич Никитенко"

Дело идет о слиянии комитета 2 апреля с главным управлением цензуры. Это смелый шаг. Комитет делает много зла. Абрам Сергеевич хочет предварительно показать записку графу Д. Н. Блудову, который тоже весьма не одобряет действий комитета.

18 декабря 1853 года

Булгарину велено сделать строжайший выговор за статью об извозчиках.

23 декабря 1853 года

Был, по приглашению, на выпускном экзамене в Мариинском институте. Присутствовала великая княгиня Елена Павловна. При всякой новой встрече с ней не можешь не отдать ей должного за ум, образование, за любезность и такт. Во время завтрака она много, тонко и умно говорила о Гоголе и о Рашели.

На днях А. А. Фет читал у меня свой перевод Горация. Это капитальный труд нескольких лет и действительно ценный вклад в нашу литературу.

25 декабря 1853 года

В Екатерининском институте есть девочка Попандопуло, лет четырнадцати. Из газет она узнала о смерти своего брата, убитого в сражении с турками. Подруги изъявляли ей участие, и одна из них спросила: «Жаль ли ей брата?» — «Чего жалеть, — отвечала она, — он погиб за царя и отечество». Об этом довели до сведения государи, и его величество назначил девице Попандопуло пенсию в тысячу рублей до выхода замуж — «за религиозно-верноподданнические чувства», как сказано в официальной бумаге. Сверх того, при выпуске из института ей велено выдать еще тысячу рублей, а когда она будет выходить замуж, то довести о том до сведения двора, и тогда ее снабдят приданым.

30 декабря 1853 года

Вчера в торжественном годичном заседании Академии наук меня избрали членом-корреспондентом ее по отделению русского языка. Я не был в этом заседании.

Теперь занимает меня речь к университетскому акту. Я выбрал тему «Об эстетическом элементе в науке» и пишу ее в промежутки между приступами жестокой головкой боли, которая меня мучает уже две недели. Надо во что бы то ни стало дописать речь в течение праздников: потом будет некогда, а акт у нас 8 февраля.

1854

26 января 1854 года

Все это время я работал, как говорится, не переводя духа, дни и ночи. Управляющий министерством народного просвещения хочет просить аудиенции у государя. Надо было приготовить несколько докладов и, кроме того, написать речь к университетскому акту, которую праздниками я только начал. К счастью, здоровье пока выносит. После приема порошков Шипулинского головные боли мои прекратились. Надолго ли? Между тем я чуть было не уехал в Одессу, Харьков и Киев по поручению министерства. Почти все уже было готово, оставалось министру переговорить с попечителем. Но когда я предупредил последнего, он заупрямился. Министр не захотел вступать с ним в бой, я не настаивал, так дело и кончилось ничем.

8 февраля 1854 года, понедельник

Акт в университете. Я читал речь: «Об эстетическом элементе в науке». Получил много похвал и благодарностей, но иные жаловались, что я тихо читал. Какой-то архиерей, сидевший возле Авраама Сергеевича, заметил, что «речь очень хороша, но в ней мало религиозного». Верно, он ожидал услышать с кафедры университетской отрывок из Четьи-Минеи или Патерика.

14 февраля 1854 года

В четверг была страшная вьюга. Я отправился в университет пешком, потому что так и здоровее, и дешевле, и приятнее — приятнее потому, что из всех зимних прелестей нашей природы я больше всего люблю вьюгу, а летом грозу. На переходе через Неву ветер сбивал меня с ног и заметал тропинку так, что мои калоши наполнились снегом. За это я поплатился простудою. Вот уже третий день, как я сижу дома и пью лекарство. Сегодня мне лучше.

16 февраля 1854 года

В истине есть что-то такое, что ощущается тотчас, как скоро она проникает в сознание. Этого не докажешь никакими фактами, формулами и выводами. Те, которые требуют совершенного объяснения истины, похожи на людей, которые, не довольствуясь тем, что видят свет, хотели бы захватить его рукою и поднести к носу.

Целую жизнь мою я стремился к одному: чтобы быть возвестителем и защитником чистой красоты в жизни и в искусстве. Многие ли меня поняли? Не знаю. Но я знаю мое дело. Много ли сделано в этом роде? Конечно, тысячная доля из того, что я мог бы, и биллионная из того, что можно. Но это не мешает мне продолжать идти так, как я шел доселе, и кончить так. Это было не юношеское одушевление, не поэзия возраста — нет, у меня это была строгая, непреложная задача жизни, знамя, под которым я стоял и стою среди людей и на котором запеклось много крови из моего сердца. Сначала мне хотелось, чтобы меня поняли. Но потом я убедился, что это невозможно и к тому же самолюбиво. Не делиться должно с людьми, а давать им, ничего не требуя взамен.

18 февраля 1854 года

Управляющий министерством в день акта был у государя для личного доклада. Государь принял его милостиво и благосклонно утвердил все наши доклады, в том числе об основании при С.-Петербургском университете факультета восточных языков, с закрытием его в Казанском университете и везде, где они есть по министерству. Другой доклад весьма важен для нашей литературы: испрошено соизволение государя представлять ему каждую треть года ведомость о лучших русских сочинениях и даже переводных, с кратким изложением их содержания и с указанием их достоинств, чтобы государь видел, что в нашем умственном мире не одни гадости творятся, как ему постоянно доносит пресловутый комитет 2 апреля. Государь и это принял благосклонно.

19 февраля 1854 года

Так как воображают, будто я ныне пользуюсь значением и кредитом в министерстве, то те, которые еще недавно ни во что считали оскорблять меня за то, что я им был некогда полезен, а потом, по их мнению, сделался бесполезен, — теперь опять обращаются ко мне с изъявлениями своей преданности, высокого мнения о моих всяческих заслугах и пр. и пр. Вот, например, Галахов из Москвы целый час говорил мне в этом смысле: ему нужно мое содействие у министра, чтобы изданная им книга была признана единственною в своем роде для учебных заведений. И это уже не первый случай.

6 марта 1854 года

Докторский диспут Булича; я был оппонентом.

12 марта 1854 года

Вчера до двух часов ночи проработал с управляющим министерством. Кажется, удалось победить одно зло. Я давно уже направлял батарею против гнусного Давыдовского комитета. Авраам Сергеевич вполне вошел в мою идею. С целью уничтожить это нехорошее