Читать книгу - "История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - Говард Морли Сакер"

числа ортодоксов могли бы оказаться на их месте — если бы не опасения судебных властей быть обвиненными в “антирелигиозных настроениях”. Однако в 1981 г. канцелярия генерального прокурора Израиля вынуждена была дать ход делу Агарона Абу-Хациры, министра по делам религий, который был отдан под суд и осужден за злоупотребление доверительными фондами министерства.

В 1998 г. началось судебное разбирательство по делу о взяточничестве Арье Дери (Гл. XXXVI. Паралич переговорного процесса, кризис ликудовского правления). В 2006 г. генеральный прокурор выступил с рекомендацией относительно освобождения от должности верховного ашкеназского раввина Ионы Мецгера[155] за то, что он, регулярно проводя праздничные дни в дорогой гостинице вместе с семьей, получал неоправданно большие скидки. Имея перед своими глазами такого рода примеры, рядовые граждане также зачастую не считали зазорным мошенничать при уплате налогов и при совершении деловых операций. В 1976 г. полиция, перегруженная уголовными делами, смогла завершить производство лишь 17 % дел, связанных с преступлениями белых воротничков. Через тридцать лет, уже в XXI в., при использовании в судопроизводстве современных компьютеров, доля завершенных дел той же категории оказалась лишь немногим более значительной — всего-навсего 28 %.

Не составляло особого труда предположить, что в числе сотен тысяч репатриантов конца XX в., прибывших из развалившегося Советского Союза, в том числе из Грузии, Таджикистана, Узбекистана, Азербайджана (среди которых были, разумеется, и неевреи) и приспособившихся существовать и даже процветать в условиях коммунистической экономики, обходя для этой цели законы, окажется достаточное число таких, кто с легкостью освоит “культуру незаконных действий” на песчаной почве Израиля. Некоторые из них совершали очень серьезные преступления. Следуя манере ранее прибывших репатриантов из Северной Африки, новички также занялись шантажом и вымогательством. На тель-авивском рынке “Кармель” они “предлагали свои услуги” в качестве “ночных сторожей”, и мало кто из владельцев рисковал отказаться, поскольку у лавочников, отклонивших эти “предложения”, торговые точки разворовывались, а то и поджигались. Но значительно страшнее было стремительное развитие наркоторговли. Поток наркотиков шел с арабских территорий, попавших под контроль Израиля в 1967 г. Израильтяне, особенно выходцы из мусульманских стран, довольно скоро установили взаимовыгодные контакты с ближневосточными наркодельцами. Основная доля закупаемого кокаина и опиума контрабандным путем переправлялась в европейские страны, однако достаточное количество оседало и в самом Израиле — что способствовало значительному росту числа ограблений и насильственных действий, особенно в районах бедноты и в городах развития.

Доклад комиссии Бохнера нарисовал также устрашающую картину бандитизма и вымогательства в ресторанах, барах и мелких торговых точках, причем расположенных даже в сравнительно благополучных городских районах. Свидетелей и полицейских осведомителей не просто запугивали, но и безжалостно убивали. Полицейское начальство было поражено количеством незаконного оружия, имевшегося у населения. Число преступлений, связанных с насильственными действиями (включая участившиеся схватки между преступными кланами), увеличивалось более значительными темпами, чем число других преступлений — за период 1977–1989 гг. оно возросло на 200 %. В 1989 г. в Израиле было совершено 110 убийств (не связанных с террористической деятельностью палестинцев). Большее число убийств (в расчете на душу населения) было зарегистрировано (если учитывать положение в промышленно развитых странах) только в США, Нидерландах, Италии и Германии.

В 1985 г. профессор Шломо Шохман, известный криминалист, преподаватель юридического факультета Тель-Авивского университета, выступил с пугающим прогнозом. “Нам осталось всего пять минут до полуночи, — сказал он. — Симбиоз между криминальным миром и государственными структурами, столь процветавший в свое время в США, возможно, еще не оформился у нас в самой полной мере, но мы уже находимся на грани слияния этих миров. Масштабы проблемы столь велики еще и потому, что своими корнями она уходит в те годы, когда в стране начала процветать “культура беззакония””. Душевный разлад репатриантов, переживших Катастрофу европейского еврейства, не мог не определять моральный климат государства в первые годы его создания. Сказанное справедливо и в отношении крайне тяжелого экономического положения израильтян в годы массовой репатриации, когда страна вынуждена была жить в условиях строжайшей экономии. В немалой степени кризисное положение усугублялось и в силу того обстоятельства, что полицейские силы регулярно отвлекались от выполнения своих непосредственных обязанностей, от борьбы с “обычной” преступностью, и отправлялись на территории для борьбы с насильственными действиями палестинского населения. Ко всему этому следует добавить и такие ожесточающие душу обстоятельства, как фактически непрекращающиеся военные действия, насилие арабских террористов и все более суровые ответные удары израильтян. Совокупность этих исторических и социологических факторов, по всей видимости, и послужила основой безжалостной прогнозной оценки, данной Шломо Шохманом. Впрочем, преступность в еврейском государстве все-таки не превышала, в относительном выражении, уровня Италии, Германии, Нидерландов, США и многих других западных стран, и Израиль, пребывая в состоянии непрекращающейся борьбы за безопасность и сплоченность общества, стремился хотя бы сохранить такое соотношение, поскольку ему это было еще более необходимо, чем другим, превосходящим его по размерам и национальному богатству и более защищенным от внешних опасностей странам.

Культуркампф: расширение масштабов явления

Еще задолго до наступления XXI в. было очевидно, что к числу факторов, угрожающих социальной жизнеспособности Израиля, относится и усиливающееся политическое влияние религиозного экстремизма. Одно из самых явных проявлений этой тенденции — эффективно действующая система рычагов, благодаря которой ультраортодоксам удавалось выжать из государственной казны щедрое финансирование своей школьной системы (дающей, однако, ограниченное и зачастую весьма некачественное образование). Следует упомянуть также налоговые льготы и прямые правительственные субсидии, предоставляемые многодетным семьям (наличие которых характерно для ультраортодоксального сектора). Такое положение дел существовало отнюдь не всегда. До конца 1970-х гг. ортодоксы занимали умеренные политические позиции. В тот период главным выразителем интересов религиозного лагеря выступала Национальная религиозная партия, и ее требования сводились в основном к освобождению девочек из религиозных семей от военной службы и строгому соблюдению законов кашрута в армии и других государственных структурах. Занимая положение “первой среди равных” в числе других религиозных фракций, Национальная религиозная партия регулярно получала свои 10–12 мандатов в кнесете и поддерживала нормальные отношения со всеми светскими партиями, особенно с Партией труда.

Когда в 1977 г. Ликуду одержав победу на выборах, стал партией, формирующей правительство, произошли также и значительные перемены в бывших до сего времени ровными отношениях между религиозным и светским лагерями. Новые отношения Менахема Бегина с ортодоксами, отвечающие сложившейся политической ситуации в стране, оказали свое воздействие не только на Национальную религиозную партию, но и на Агудат Исраэль, партию, состоявшую исключительно из ультраортодоксов. Благодаря своим пяти мандатам Агудат Исраэль, впервые после 1952 г., получила приглашение быть представленной в правительстве — правительстве Бегина. Таким образом, Национальная религиозная партия оказалась уже не единственной религиозной партией, вошедшей в правящую коалицию. Более того, в ходе последовавших выборов 1981 г. Национальная религиозная партия наполовину ослабила свое