Читать книгу - "Технопарк юрского периода. Загадки эволюции - Александр Александрович Гангнус"

привлекло давно уже подмеченное сходство «общего плана» построения скелета всех позвоночных животных. Многое говорит о том, что он ощущал в этом сходстве нечто большее, чем «величие и простоту первоначального замысла». Не какую-то абстрактную целесообразность увидел Гёте в природе, а следствие и истоки. «В будущем не будут утверждать, -  писал он, -  что быку даны рога, чтобы бодался, а будут исследовать, как мог он получить рог для бодания».

«Генетический принцип рассмотрения» взял Гёте себе вооружение и не расставался с ним никогда.

Именно идея постепенного развития определила пристрастия олимпийца Гёте в начавшейся перепалке между двумя новыми направлениями геологии на рубеже XVIII и XIX столетий - нептунизмом и вулканизмом. Гёте стал нептунистом.

Спор первый

...Вначале была вода. Это воззрение восходит еще к древнегреческой философии. Фалес выводил всю живую и неживую материю из моря. Горы и долы -  результат длительного, постепенного действия воды. Полутора столетиями позже жил в земле эллинов другой философ - Анаксагор. В его воззрениях царили огонь, взрывы и катастрофы. В огне у него рождался мир звезд и планет, дыханием огня произведены на свет Земля, ее горы, даже самая вода.

Может быть, и не стоило бы обращаться к столь седой древности, если бы сам Гёте не столкнул этих живших в разное время людей во второй части своего «Фауста». Спор Фалеса и Анаксагора довольно точно передает современные Гёте распри сторонников нептуниста А. Вернера и зулканистов Дж. Геттона и А. Гумбольдта.

Анаксагор:

След извержений -  гор зигзаги.

Фалес:

Вся жизнь проистекла из влаги...

Анаксагор:

Фалес, ты б за ночь мог из тины

Такие взгромоздить вершины?

Фалес: .

Природы превращенья шире,

Чем смена дня и ночи в мире,

Во всем большом есть постепенность,

А не внезапность, не мгновенность.

Анаксагор:

Но здесь внезапный был толчок.

Плутон внутри огонь зажег,

Равнину газами Эол

Взорвал, и холм произошел.

Да, Гёте были неприятны шум и треск, исходившие от «катастрофических» воззрений тогдашних вулканистов Запада. Гёте не видел причины торопиться: за огромное геологическое время капля камень точит и способна на многое. Правильное напластование земных слоев, остатки морских ракушек и рыб в горных породах, виденный Гёте воочию процесс отложения минералов из целебных источников теплых глубинных вод в Карлсбаде - все наводило на мысль об огромной роли воды в геологическом прошлом. А постепенность, мягкость воздействия воды как нельзя лучше соответствовала эволюционистским предчувствиям Гёте.

У нептунизма были крайности. Вернер считал все породы, даже гранит и даже базальт, выпавшими из раствора. Вулканизм он считал явлением частным, результатом случайных пожаров подземных залежей углей. Но вот что интересно: именно этих крайних воззрений своего сверстника и геологического соратника Гёте не разделял.

И в споре Фалеса с Анаксагором он не держит ничьей стороны. Сам спор их идет так, что видно: Гёте смеется над обоими. Ему вообще не нравятся схоластические споры.

«Говорят, что посредине между двумя противоположными мнениями лежит истина, -  говорил он. -  Никоим образом. Между ними лежит проблема...»

Какие же проблемы лежали между крайними точками зрения тогдашних геологов? Одна сформулирована в том же «Фаусте» устами Мефистофеля:

Фауст:

И чтоб росли, цвели природы чада,

Переворотов глупых ей не надо.

Мефистофель:

Ну да, еще бы. Это ясно вам.

Но я, который был при этом сам,

Скажу другое: в глубине, пылая,

Сверкал огонь и страшный грохот был;

Молоха молот, скалы разбивая,

Утесы на утесы громоздил.

Поныне тьма каменьев стопудовых

Валяется: кем брошены они?

Молчит философ, что ни сочини - 

Нет объяснений этому толковых.

Речь идет о гранитных валунах, рассыпанных на равнинах Европы и издавна поражавших воображение наблюдательных людей. Вулканисты видели в них ясное подтверждение «катастрофических» своих воззрений. Они считали, что горы, подобные Альпам, выросли в одну ночь, выворочены из недр земных страшным рывком, разбросавшим по далеким окрестностям обломки скал.

Гёте -  нептунист и «постепеновец» -  высмеивал эти фантастические построения. Но величайшая геологическая, географическая проблема есть, она поставлена устами Мефистофеля. Как же решил ее Гёте? Помог ли ему его генетический метод?

Да, и самым поразительным образом! Он считал, что валуны принесены частью альпийскими ледниками, а частью плавающими льдами моря, покрывавшего Европу прежде. Но «для большого льда требуется большой холод. Я предполагаю, что по крайней мере над Европой существовала эпоха большого холода». Эпоха большого холода - ледниковый период. Для своего времени - блестящее достижение. В решении этой проблемы «постепеновец» Гёте оказался на голову выше ка-тастрофистов-вулканистов.

А в целом гтервый спор вулканистов и нептунистов кончился вничью. И те и другие оказались в чем-то правы, в чем-то нет. Минералы Земли, ее руды образовались и путем вымывания из водных растворов, и вулканическим, и другими, неизвестными тогда способами. В одном только нептунизм отступил: уже в середине XIX века никто не думал о том, что универсальный растворитель -  это первичный океан. Роль такого растворителя перешла к горячим глубинным водам, родственным как раз вулканизму. В этом смысле точки зрения вчерашних противников сблизились. .

Но из первого спора вырос второй, закончившийся или заканчивающийся лишь в наши дни. Спор вулканистов и нептунистов породил проблему гранита.

Спор второй. Граниты и граниты

Этот вид камня встречается на вершинах и в глубине гор, знакомство с ним показывает, что на нашей земле он - основная опора, на которой образованы все другие горы.

И. Гёте

Могучий ум смутился перед загадкой гранита. Нептунист откровенно признал: «Нельзя установить его происхождение как от огня, так и из воды». И это во времена, когда считалось установленным: гранит - это первое, что кристаллизовалось из раствора первичного океана. Двойственная природа гранита путает карты любителям быстрых решений вот уже двести лет, и эта двойственность была подмечена Гёте.

Гранит снова и снова приковывал к себе его внимание. Гёте догадывался: гранитный фундамент земной коры - это нечто вроде ее скелета, и, значит, в нем истоки и отгадка происхождения гор, материков и морей. А. Гумбольдт и Дж. Геттон провозгласили пирогенез -  огненное происхождение гранитов. Довольно скоро сформировалась школа противников этого учения, наследников исчезнувшего нептунизма - ме-таморфистов. Так начался второй великий спор геологии.

Центр учения о метаморфизме,