Читать книгу - "Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин"

Мне заказан был сценарий литературный, но не режиссерский, т. е. я должен создать вещь для читателя, вещь, из которой режиссер сделает сценарий для зрителя. <Зачеркнуто: Я написал киноповесть, которая интересует меня своей литературной судьбой, но не сценической.> Свою киноповесть я не составлял для сцены, как делает большинство, а создавал литературную форму киноповести, имея в виду главным [образом] читателя от кинематографа. Я не предвижу требований поправок... Еже писах – писах!* <3ачеркнуто:

* «Еже писахъ – писахъ» (пер. на старосл. с лат.): Quod scripsi, scrips! – «что написал, то написал», знаменитая фраза, приписываемая Понтию Пилату.

437

и поправок никаких я делать не намерен под давлением, как не делал никогда в литературе.> Моя работа закончена, и я должен получить полное вознаграждение за этот мой честный труд и совершенно исключаю требования поправок в нем со стороны. Если же сценарий будет назначен для постановки, то я, конечно, готов всецело отдаться в распоряжение кинематографа.

6 Марта. Пасмурно и тепловато с утра, а потом опять метель.

Фауст под конец задумал устроить земной рай, и в высший момент его восторга: – Прекрасное мгновенье, остановись! – его мечта о канале превращается в факт могилы: творчество и действительность распадаются. Однако, несмотря на положение Филемона и Бавкиды, Фауст находит себе высшее оправдание, точно такое же, как в «Медном всаднике» находит себе оправдание Петр: – Красуйся, град Петров! – Там и тут проблема личности и общества .разрешается в пользу общества, причем исключительно благодаря скачку авторов: Гете скачет через Филемона с Бавкидой, Пушкин через Евгения.

Приходил Глеб Удинцев и исповедовался Ляле. Он говорил, что когда слушает родных, нападающих на большевиков, то не понимает, во имя чего они их отвергают: ведь он же не знает того положительного, с точки зрения чего они обвиняют.

Контрреволюция приближается по трупам людей, погибающих от голода, и первое страшное ее нападение – это что не дай Америка продовольствия и оружия, война бы кончилась в пользу немцев в 42 г. <приписка: и еще, что хлеб у нас был, но его правительство за границу отправляло>.

Поправляю переписанную «Большую семью» и теряю суждение свое о ней: оба чтения ничего не дали. Буду просить прочесть Федина.

438

7 Марта. День просверкал.

С утра ничего не поймешь, куда пойдет день, на ясно или опять пойдет снег.

Замечаю, что весна в душах людей современных стала раньше наступать, чем в далекие времена, когда жизнь была спокойная. Тогда в феврале никто в городе не говорил о весне, а теперь (по старому сейчас только февраль) со всех сторон слышишь: весна.

Вчера сдал «Большую семью» в киностудию, Еремину, Федину и сговорился с Перцовым: он возьмет читать 11-го. После их чтения дам в «Октябрь» и Михайлову.

Сегодня мысль, прикованная к волкам с 21-го Января, освободилась. Итак, сценарий отнял 1/2 месяца (около 4-х листов).

С неделю тому назад на какой-то улице я услышал этот первый звук первой моей ранней весны: это воробей чирикает невидимый.

8 Марта. Женский день.

Кулешову Льву Владимировичу: – Художественное произведение многопланно в отношении автора и безгранично в отношении читателя, зрителя, слушателя: сколько читателей, столько и «планов». Расположение этих планов делается автором в строжайшем порядке под воздействием неизвестной нам силы, которую в просторечии называют «талантом», 

439

порождаемой природой, или Богом (художник по природе своей, художник Божией милостью). Вся тайна этой неведомой силы, по-видимому, состоит в размещении планов. Использовать художественное произведение можно всесторонне, но малейшее прикосновение к размещению планов расстраивает произведение и лишает его влияния. Формализм и есть вмешательство разума в расположение планов.

Когда я прочитал Кулешову «Большую семью», он признал ее отличным художественным произведением, но малограмотным в отношении кинематографа. – Как же быть? – спросил я. – Нужно, – ответил он, – взять три полоски, выписать на них все сцены и потом по-новому кинематографически разместить. Я испугался и не дал ему размещать.

Думаю об этом смещении планов и представляю себе, как сеятель, подготовив почву удобрением и взрыхлением, бросает в нее семена; после того он уходит, предоставляя каждому зерну бороться за жизнь свою самостоятельно. Так делает все сила божественная, а сила демоническая нарушает эту гармонию, вмешивается и смещает планы творчества, подменяя волю Божью своей (искушение Христа). У демона тоже что-то получается (механизация).

Истощился идеал, стали мы с голоду все эгоистами.

9 Марта. Утро пасмурное, к вечеру солнце, весна ослепительная. И есть переулочки в Замоскворечье, где сохраняется тишина и в какую-то минуту перед самым вечером в сумраке можно встретить себя самого в детском виде и наслаждаться счастьем детства под чудесный говорок засыпающих галок.

Все Замоскворечье рушит снег с крыш. На крыше дома в снегах таится Агафон, и оттуда слышится: – Ёб, ёб! – Девушка с лопатой внизу ожидает падающий снег. К ней подходит с лопатой другая: – Ну, что Агафон? – Что Агафон, – повторяет эта, – ёб, ёб, кричит, а снег не дает.

440

Наконец освободили мою машину, и Ваня увез Жульку к Пете.

День раздачи щенков, вечером пришла Раиса и взяла своего, кличка этой сучки будет «Муза Пришвина».

Воспоминание с явлением смысла нашей встречи с Кулешовым: формализм – это попытка рационализировать самые истоки творчества, это мефистофельская потеха, это форма явления духа, идущего сотворить зло и творящего против воли добро (т. е. зло его идет в пользу творчества и тем становится добром, а сам дух отрицания остается ни с чем).

В тот момент, когда Кулешов предложил все сцены моей пьесы с помощью ножниц и клея распределить на три полосы и потом все перестроить по-новому, я понял те сцены Фауста, когда он смеется над всемогущим бессилием Мефистофеля. И чувствовал я в себе сам, как Фауст, всемогущество божественной силы. Мало того-о! я понял даже, почему, наделав на земле столько гадостей, от Маргариты до канала, Фауст был все-таки прощен: не за дела он был прощен, а за веру свою в Бога живого.

Бульдожинка (сюжет рассказа в детский журнал «Золотая медаль»).

Нора моя получает госснабжение, и если происходит собачья выставка, я должен ее выставлять. Мне было известно, что Нора моя совершенный по форме своей спаниель (описание). Но... бульдожинка.

На выставке встречается главный собачий судья Чумаков.