Читать книгу - "Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I - Джон Гай"

центре. После «Благодатного паломничества» и Северного восстания Совет Севера преобразовали и включили в его юрисдикцию не только Йоркшир, но также Дарем, Нортумберленд, Камберленд и Уэстморленд. В мирное время корона не имела возможности назначить на руководящие посты в марках Приграничья местных землевладельцев рангом ниже, чем Перси, Невиллы, Клиффорды и Дакры, которые традиционно господствовали в этом регионе. За исключением моментов войны или мятежей редко появлялась возможность назначить в хранители Марок южных вельмож. Политика в спокойные времена управлять пограничными районами через «новых людей», чья служба короне ставила их в ряд с замещенными ими «старыми» территориальными магнатами, была весьма практична. В 1560-е годы Елизавете удалось назначить туда трех южан, а ее кузен граф Хантингдон занял пост президента Совета Севера в 1572 году. Представители южной элиты также получали должность лорд-лейтенанта Дарема: граф Бедфорд после 1569 года и граф Хантингдон в 1587 году. Это стало возможным, поскольку Елизавета полстолетия поддерживала сотрудничество с епископом Даремским, – сотрудничество короны с епископатом началось еще при Уолси[871].

Было бы неверно классифицировать тюдоровское Приграничье в целом как плюралистическое сообщество. Некоторые аномалии в юрисдикции сохранялись в Англии, несмотря на действия Кромвеля против привилегий и свобод в 1530-е годы: герцогства Ланкастер и Корнуолл управлялись независимо от национальной системы, а палатинаты Дарем, Честер и Ланкастер сохраняли собственные дворы. Однако каждая из этих юрисдикций основной части страны обеспечивала применение общего права под руководством короны[872]. Исключением была Ирландия, разделенная между английской и гэльской цивилизациями. Несмотря на то что норманны колонизировали низменные районы Мюнстера и Ленстера, а также заявляли права на весь остров, к 1461 году англичане управляли только Пейлом. Простирающийся по побережью от Дандолка до Дублина и уходящий от моря вглубь примерно на 20–40 миль, этот регион был ядром средневекового английского мэнора с Дублином в качестве центра власти. Прилегающий к Пейлу регион, пусть и частично англизированный, по сравнению с ним поддавался контролю англичан в меньшей степени. Другими словами, только города Уотерфорд, Корк, Лимерик и Голуэй, а также королевская крепость Каррифергус считались лояльными. Соответственно, гэльская Ирландия владела львиной долей ирландской территории, ею управляли самостоятельные вожди, прекрасно знающие, как использовать местность. Однако районы влияния в Ирландии редко были очерчены четко. В течение значительной части правления Йорков и ранних Тюдоров корона делегировала управление Фицджеральдам из Килдэра, самой влиятельной династии этой средневековой колонии, связанной и с английской, и с гэльской культурами[873].

В правление Генриха VI Ричард, герцог Йоркский, занимая пост наместника короля в Ирландии, был настолько поглощен английской политикой, что добился немногого. Однако гэльские кланы не представляли реальной угрозы, а корона там имела широкую поддержку. Позже Эдуард IV, Генрих VII и Уолси проявили себя более успешно, преимущественно благодаря тому, что использовали методы, принятые в основной части страны. Пейл был лоялен, поскольку власть по большей части делегировалась проверенным аристократам, и такой подход сохранялся до восстания Килдэра в 1534 году. Кроме того, ирландское законодательство Генриха VII включало положения, что в Ирландии действуют определенные английские статуты, а ирландский парламент может собираться по предварительному разрешению короля Англии.

Джеральд Фицджеральд, восьмой граф Килдэр, и его сын Джеральд, девятый граф, были ведущими наместниками короны с 1478 по 1534 год. Несмотря на такие промахи, как коронование Ламберта Симнела в мае 1487 года и периодические стычки с Генрихом VIII и Уолси, Фицджеральды заметно продвигали интересы короны вместе с собственными. По сути, именно двойственность их позиции обеспечивала успешность, поскольку они руководили гэльскими лордами в соответствии с их местными обычаями, но поддерживали свою английскую идентичность как партнеры короны. До Реформации это был вовсе не мэнор в виде проблемной колонии, которую терзали гэльские вторжения, а стабильное общество, управляемое институтами английского образца. Да, администрация Дублина не имела столь сложного устройства, как Вестминстерская, хотя Уолси учредил в Ирландии исполнительный Тайный совет, который на 15 лет предвосхитил английскую версию. Однако потребности региона удовлетворялись, и был проложен путь для интервенционизма после 1534 года. Порок непоследовательной политики Генриха VIII состоял в том, что ирландское управление оставалось на уровне конкурирующих местных интересов: частые смены наместника и следующие за ними сбои вели к падению доходов. К тому же различные королевские эксперименты так или иначе ослабляли английскую власть: Генрих не желал тратить деньги на Ирландию в 1520-х годах и чересчур любил использовать ирландские должности в качестве награды для английских придворных. И наконец, он был менее терпим к девятому графу Килдэру, чем Генрих VII – к восьмому. Генрих VIII имел собственные соображения по поводу Ирландии, и отсутствие интереса к ним у Килдэра могло создать впечатление, что он противится реформам в принципе[874].

Кризис разразился в 1533 году, когда Килдэра вызвали в Англию. Ирландские политики начали связываться с теми, кто выступал против развода короля и разрыва с Римом. Килдэр искал поддержки у герцога Норфолка и графа Уилтшира, а его конкуренты обратились к Кромвелю. Даже Шапюи проявил интерес к Килдэру, поскольку Карл V рассматривал Ирландию как потенциальный рычаг против Генриха VIII. Когда Килдэр появился в Лондоне, его допросили по поводу ведения дел. К маю 1534 года «многочисленные чудовищные преступления» были доказаны, и ему запретили возвращаться в Ирландию. Затем его сына и наследника Томаса лорда Оффали («Шелковый Томас») призвали ко двору, но Килдэр предупредил, чтобы он не приезжал. Оффали выступил в Дублин с 1000 воинов, чтобы публично отречься от верности королю Генриху VIII. Поначалу он не планировал открытого восстания, но когда Килдэра отправили в Тауэр, восстание началось (июль 1534 года)[875]. Захваченный врасплох Генрих VIII мог лишь вести переговоры с мятежниками, пока не собрали армию освобождения под командованием сэра Уильяма Скеффингтона, хотя без помощи Карла V у мятежников было мало шансов на успех. Однако они контролировали большую часть Пейла и окружающих районов. Они имели значительную поддержку духовенства, которую использовали для создания впечатления, будто восстание вызвал развод Генриха VIII и его гонения на церковь. И наконец, прибытие Скеффингтона склонило молодого графа Килдэра (девятый граф умер в Тауэре в сентябре 1534 года) к вождям гэльских кланов, и восстание превратилось в нечто приближающееся к гэльской войне за независимость[876].

После того как в августе 1535 года Килдэр сложил оружие, в тюдоровской политике произошла большая перемена: делегирование власти ирландской аристократии заменили прямым правлением. Цель Кромвеля состояла в том, чтобы ассимилировать Ирландию в унитарное английское королевство под контролем наместника, который будет урожденным англичанином. Однако когда Килдэра и его сторонников объявили вне закона, осуществление этой политики потребовало опоры на постоянную армию, контролируемую из Вестминстера. Создание местного гарнизона не было преднамеренным действием, но это был единственно возможный вариант. Однако английские гарнизоны представляли угрозу для гэльской Ирландии. К тому же отношения начали разваливаться, когда корона попыталась прямо воспользоваться связями, которые прежде поддерживал Килдэр. Консенсус поменяли на конфронтацию[877].