Читать книгу - "Фридрих Великий - Дэвид Фрейзер"

Ему советовали ехать в карете, а не верхом, но он резко отверг предложение, хотя это было совершенно необходимо: «Вы считаете меня пожилой дамой? Что скажет армия?» Отмечали, что король, которому только что исполнилось сорок семь лет, в последние месяцы сильно сдал. В то время он также мало обращал внимания на свою внешность. Его шинель была, как обычно, запятнана табаком, но он гордился еще и заплатами на своей старой одежде. «Когда была жива мать, я выглядел опрятнее! — честно признавался он. — Теперь все это смотрится изрядно потрепанным и старым, но мне оно нравится в сто раз больше, чем новое!» Фридрих получил соболезнования по поводу кончины Вильгельмины от Вольтера. «Неразделенная любовь должна поддерживать в несчастье», — с пониманием отмечал он. В письме Вольтера говорилось, что, несмотря на старость, его сердце, которое никогда не состарится, навсегда останется с Фридрихом и с «l’adorable soer que vous pleurez»[240]. Фридрих попросил Вольтера сочинить посвящение Вильгельмине — не удовлетворившись первым вариантом, он потребовал другой, и когда текст в марте 1759 года был получен, Фридрих сказал, что это первое истинное утешение, которое он встретил. Вольтер по-прежнему обладал волшебным пером. Он написал Вольтеру ответ, приложив оскорбительное стихотворение о Людовике XV, написанное, чтобы доставить философу удовольствие, — «Votrefaible monarque, jouet de la Pompadour»[241]. Его, однако, убедили, что это принесет ненужные неприятности и что лучше стихотворение не прилагать к письму[242].

Фридрих, как обычно, восстанавливал душевное равновесие и избавлялся от тревог при помощи чтения и литературного труда. В это время он занимался исследованием о Карле XII. Он также развлекался, сочиняя сатирические произведения о своих недругах, включая якобы письмо от мадам де Помпадур к Марии Терезии, в котором высказывалось требование упразднения воображаемого колледжа целомудрия. Он говорил с обычной для него издевкой об Августе Польском — «мой великий брат, чья идея развлечения заключается в пипках по задам его шутов!»

Фридрих, подверженный различным недугам, был заботлив но отношению к другим. У гвардейского барабанщика был сильный жар, который медики никак не могли сбить. Фридрих предписал ему каждые полчаса пить большой стакан воды с несколькими каплями купороса, и барабанщик поправился. В мирные времена Фридрих любил споры, словесное фехтование, философические дуэли, причем менял мнение часто и с удовольствием. Он говорил, что убедил отца пересмотреть работы Кристиана Вольфа, философа, который защищал принципы конфуцианства и был отстранен от преподавания в Галльском университете. Фридрих Вильгельм прислушался к нему.

Фридрих в эти дни часто мысленно возвращался к отцу и обычно защищал его. Как-то король рассказывал о повторяющемся вновь и вновь сне: его схватили солдаты, связали и увели из комнаты, чтобы отправить, он знал это, в Магдебург. Его проступок заключался в том, что он слишком мало любил отца. Здесь — явная связь с кошмаром Кюстрина. Смерть Вильгельмины также часто вспоминалась ему.

Фридрих проводил время за чтением и декламацией французских поэтов и драматургов; самым любимым был Расин. Он говорил, что любит в уме переводить поэзию в прозу, чтобы оценить ее смысл и эмоциональность, прежде чем просто отдаться ее музыке. Когда король читал вслух или декламировал, то делал это с великим мастерством и чувством, хотя и мог поиздеваться над не поправившейся ему фразой, гротескно подчеркивая ее голосом. Он обладал прекрасной памятью на стихи. Как и большинство людей, Фридрих злился на себя, когда не мог припомнить какое-нибудь имя: «Это нелепость! Ведь я прекрасно его помню!» Однажды ему не удалось вспомнить название какой-то оперы, и он сказал, что не уснет, пока название не всплывет в памяти. В час ночи в дверь де Катта постучали — посыльный короля с запиской: «Это «Монтесума»! Теперь я смогу уснуть и хотел бы уберечь от бессонницы тебя!» Де Катт прекрасно спал, пока его не разбудили.

Фридрих всегда любил помогать старым друзьям, особенно если их настигало несчастье. Джеймс Кейт был убит под Гохкирхом, и Фридрих вновь попытался убедить Георга II восстановить его старшего брата, милорда Маришаля, в правах и вернуть конфискованные владения. Он написал, тщательно подбирая выражения, тактичное и убедительное письмо своему дяде Георгу, в котором просил за Маришаля, который всегда надеялся на восстановление права наследовать одному из своих кузенов Кейтов, графу Кинтору, только что умершему. Маришаля собирались послать в качестве представителя Фридриха в Испанию, а оттуда он бы присылал доклады об испанских интригах, полезных для Британии. Безо всякого сомнения, именно благодаря этим обстоятельствам он в мае получил прощение короля Георга II.

Той зимой в Бреслау прошло много концертов. Фридрих часто возвращался мыслями в Сан-Суси, свое любимое детище. Он набрасывал отдельные детали дворца для своих свитских. Фридрих говорил, что намерен построить там мавзолей; и во всех своих завещаниях он подчеркивал неизменно, что должен лежать именно в Сан-Суси. Он цитировал Шолье: «La Mort est simplement le term de la vie, un asile sûr, la fin de nos maux»[243]. Однако он понимал, что такой эскапизм[244] — явление временное. Новый, 1759 год принесет немало новых бед. «Этот прилизанный век по-прежнему очень жесток», — говорил он д’Аржану. В последний день 1758 года между Австрией и Францией был заключен новый союз.

* * *

Век и в самом деле был по-прежнему жесток. В Северной Германии Фердинанд Брауншвейгский в конце 1758 года провел очень удачную военную кампанию, пересекая Рейн то в одном, то в другом направлении и удерживая инициативу в своих руках. Фридрих был доволен. «Ход событий должен убедить короля Англии, — говорил он Фердинанду, — что есть и другие способы защищать Ганновер, кроме сидения за Везером… Действуй, как Арминий, дорогой Фердинанд, который в том же районе сражался за свободу своего отечества; и проследи, чтобы Субиза и Контада постигла судьба Вара!»[245]

Фердинанд, теперь уже фельдмаршал Пруссии, усилил войска. Было увеличено количество артиллерийских орудий, а общее число пехоты доведено до 60 батальонов, кавалерии — до 77 эскадронов. Фердинанд надеялся получить возможность атаковать французов, вновь вторгшихся во Франконию с запада. Идея ни к чему не привела — на самом же деле французы побьют Фердинанда у Бингена в апреле 1759 года. Тем не менее Фридрих верил, что Фердинанд, защищая Ганновер, продержится, и часто в письмах воодушевлял и подбадривал его. Эта вера подвергнется испытанию в июне, когда французская армия снова перейдет в наступление через Гессен в Вестфалию и захватит Мюнстер, а затем Минден. Фридрих ничем не мог помочь, только советом.

Принц Генрих в Саксонии располагал 30 000 человек и предлагал с