Читать книгу - "Тайны гениев. Три книги в одной - Михаил Семенович Казиник"

А этот стих она написала в возрасте 17 лет. Она по-прежнему скрывала свою поэзию, как постыдную болезнь.

Среди нас прохаживается странный человечек.

Он думает иначе,

Он – паяц среди логики.

Он смеется над нами своим смешно-красным ртом.

Он пританцовывает в своих изношенных башмаках.

Он не чувствует отличия между лошадью и священником.

Но знает, что одиночество печально, а печаль – одиночество.

И под звездами есть много одиноких сердец.

Он смеется красным ртом,

Хотя Смерть гонится за ним.

Он играет на лютне весело и браво.

У него есть тайная мечта…

Она никогда не читала своих стихов даже своему первому мужу. Вот так – жить с человеком рядом и скрывать самое главное. Да он, наверное, испугался бы.

А здесь ей – уже под сорок:

Я научилась жить часами,

Я научилась жить днями,

Я научилась жить жизнью,

Мое тело двигалось вперед,

Мои ноги ступали по земле,

Мой рот говорил и улыбался,

Билось сердце

И пульсировала кровь —

Все было обычно.

Но то, что потрясало,

Грело и пугало,

Унес соловей

С набережной озера Меларен.

…Как я буду жить, если птица не вернется?

Не будет мне покоя…

По-русски талантливый человек называется «одаренным». Значит, речь идет о чьем-то даре.

То же самое – по-шведски: от шведского слова gåva – «подарок». Значит, слово begåvad – это «получивший подарок».

Кто дарит эти подарки, обсуждать мы не будем. И так все ясно: слова эти – очень древние.

Но единственное я могу сказать точно: человек, получивший и не использующий подарок, – величайший грешник.

Если только он не оказался в системе, которая сама – сплошной грех.

А теперь – пять переводов одного и того же сонета Шекспира.

С. Маршак

Уж если медь, гранит, земля и море

Не устоят, когда придет им срок,

Как может уцелеть, со смертью споря,

Краса твоя – беспомощный цветок?

Как сохранить дыханье розы алой,

Когда осада тяжкая времен

Незыблемые сокрушает скалы

И рушит бронзу статуй и колонн?

О горькое раздумье!.. Где, какое

Для красоты убежище найти?

Как, маятник остановив рукою,

Цвет времени от времени спасти?..

Надежды нет. Но светлый облик милый

Спасут, быть может, черные чернила!

А. Кузнецов

Над медью, камнем, морем и землей —

Над всеми смерть безжалостно царит,

И в гневном споре с нежной красотой,

Я знаю, – красота не победит.

Как сохранить медовый аромат

В губительной осаде долгих лет,

Когда и стены скал не устоят,

А ржа от стали не оставит след?

О, горечь дум! Где способ сохранить

Красу твою у Времени в ларце?

Где та рука, что может возвратить

Ее назад в мучительном конце?

Я знаю – это чудо может быть.

Твой облик в черных строчках будет жить!

С. Степанов

Когда гранит и медь, земля и море

Сдержать не могут мощные века,

Что делать красоте в подобном споре?

Как выстоять на стебельке цветка?

Куда тягаться дуновенью лета

С могучим вихрем беспощадных дней,

Когда скалу во прах стирают лета,

Которые железных врат сильней?

Подумать страшно! Неужели сможет

В ларец упрятать Время свой алмаз?

Кто поступи его предел положит?

Кто красоту от разграбленья спас?

Никто б твоей красы не сохранил,

И нет надежды – без моих чернил.

Финкель

Когда вода, земля, гранит и медь

Не устоят пред смертью неизбежной,

Как в битве с нею сможет уцелеть

Твоя краса – цветок бессильный, нежный?

Дыхание медовое весны

Как выдержит громящих дней осаду,

Когда и сталь и скалы сметены

Злым Временем, не знающим пощады?

Тревожно мне! Как времени алмаз

От времени упрятать покушенья?

Кто бег его удержит хоть на час

Иль воспретит сокровищ расхищенье?

Никто, никто! Но чудом сохранил

Твой образ я во тьме моих чернил.

Гербель

Когда земля, и медь, и море, и каменья

Не могут устоять пред силой разрушенья,

То как же может с ней бороться красота,

Чья сила силе лишь равняется листа?

Возможно ль устоять весеннему дыханью

В губительной борьбе с напором бурных дней,

Когда вершины скал и мощь стальных дверей

Противиться крылам времен не в состоянье?

О, злая мысль! Куда ж от Времени уйдет

Промчавшихся времен пленительнейший плод?

Кто даст отпор его губительному кличу

И в силах у него отнять его добычу?

Никто – иль чудо, друг, свершится над тобой

И будешь ты блистать в чернилах красотой!

Мой перевод называется вольным.

Его нельзя ни по каким параметрам сравнивать с предыдущими.

То есть перед вами – не перевод, а сонет на тему Шекспира.

Как страшно знать, что гибнут даже звезды

И правит в тишине гнетущей Смерть.

А верить древним в этом веке поздно,

Хоть пели пламенно: «Бессмертен Бог и Твердь».

Увы, все смертно. Но цветок прекрасный,

О Время, сохрани! Напрасен слез поток.

Кричать, шептать, стонать! Нет, все напрасно!

Коль рушатся миры, бессмертен ли цветок?

Не жалко жизнь отдать спасенью Розы.

Остановить часы? Смеются небеса.

Поговорить со Смертью? Вызвать слезы?

У Смерти? Ей и слезы лишь роса.

Увянет цвет… Смерть! Ты не властна! Нет!

Не сможешь уничтожить мой сонет…

Но даже если вы сравните пять предыдущих переводов, то почувствуете, что, несмотря на единый первоисточник (Шекспир), сонеты немало отличаются друг от друга. Но ведь правда