Читать книгу - "Тет-а-тет. Беседы с европейскими писателями - Николай Дмитриевич Александров"

Нет, не разрываюсь — мне кажется, они вполне совместимы друг с другом.

Вам никогда не хотелось жить во Франции?

Ну, будь у меня подсознательное стремление, откуда бы мне о нем знать! Нет, я хорошо знаю Францию, люблю о ней писать, но подсознательного желания там жить у меня нет. Был момент, когда я без труда могла бы туда переехать, но решила этого не делать.

Где прошло ваше детство и каким оно было?

Детство мое было вполне счастливым. У меня хорошие отношения с родителями. Выросла я в деревушке на окраине промышленного шахтерского города на севере Англии. По-прежнему живу в десяти милях от места, где родилась, в той же деревне, что и мои родители.

Обогащает ли писателя опыт преподавания?

По-моему, писателя обогащает любой жизненный опыт. Любой жизненный опыт — связанный с людьми, взаимоотношениями, местами. Ведь я пишу о небольших сообществах, а школа и была небольшим сообществом, и у меня имелась прекрасная возможность в течение пятнадцати лет наблюдать за тем, как люди себя там ведут. Ежедневное близкое общение… В общем, это было интересно.

Никогда не жалели, что расстались с преподаванием в школе?

Если и сожалею, то не до такой степени, чтобы вернуться.

Как у вас появилось желание стать писателем?

Не знаю. Я писала всегда. Писала в детстве.

А что именно вы сочиняли в детстве?

Писала приключенческие истории. По сути, вещи очень похожие на те, что читала. Я подражала авторам, которые мне нравились. Довольно старомодные, вычурные приключенческие истории в стиле Райдера Хаггарда, Эдгара Райса Берроуза, Рэя Брэдбери — тех, кого мне нравилось читать.

Вообще, кто входит в число ваших любимых писателей?

На меня повлияли очень многие! Пожалуй, трудно кого-либо назвать в качестве самого любимого. Есть такой английский автор; Мервин Пик, он мало известен в других странах. Его книги сильно на меня повлияли. Ну, конечно, писатели вроде Набокова — те, что прославились своим стилем. Но и другие, более традиционные, мне тоже нравились — такие как сестры Бронте, Диккенс, Флобер и Бальзак, Жид. Знаете, книг, которые на меня повлияли, слишком много! Выбрать кого-то одного было бы трудно.

Но ваш выбор все-таки — прежде всего французские и английские авторы?

Нет, не могу сказать, что я отдаю особенное предпочтение французским или английским авторам. Пожалуй, современных французских писателей я, как правило, читаю меньше, чем более старых. Понятно, что живу я в Англии, здешние современные писатели более доступны — возможно, в этом и есть легкое различие.

Вы и в детстве предпочитали классику?

Нет, таких писателей, как Флобер я начала читать лет в семнадцать-девятнадцать. Когда обнаружила, что в школе бывают занятия более интересные, чем учить французские глаголы и правила.

Тогда и родился интерес к французской кухне?

Мой отец вообще не умел готовить, а мать, будучи француженкой, готовила, естественно, французскую еду, как это обычно бывает, когда люди тяготеют к определенному кулинарному стилю. Это сильно отличалось оттого, что готовили в большинстве английских домов. Сейчас в Англии, конечно, распространена международная кухня. Но когда я была маленькой, на севере страны дело обстояло по-другому. Поэтому люди проявляли к нам определенный интерес, мы считались немного не такими, как все.

Расскажите, как вы писали книги о французской кухне?

Для того чтобы написать первую из них, «Французскую кухню», мне не потребовалось изучать много источников — она в большой степени основана на семейных рецептах. Это были очень простые рецепты, я лишь немного видоизменила их с учетом того, что при современном стиле жизни у людей, видимо, не так уж много времени на готовку. Что касается другой книги («Французский рынок»), мы с моим соавтором отправились в конкретную область Франции, посещали там рынки, ездили к местным производителям, беседовали с ними — вот в этом и состояло изучение предмета.

А вы бы стали теперь давать какие-то кулинарные советы?

Знаете, я не автор этих рецептов, не профессиональный повар, так что спрашивать совета надо, наверное, не у меня.

Можно ли сказать что культура определяет национальную кухню?

Мне кажется, во Франции существует довольно сильная связь между едой и культурой, а также — между культурой и тем, что там называется patrimoine. В это понятие входят земля, еда, люди, которые еду производят, а еще — наследие, которое передается из поколения в поколение. Так было прежде, но теперь, по-моему, связи эти ослабли, вероятно, потому, что земледелие потеряло свою важность.

Вы никогда не думали взяться за книгу об английской кухне?

Я слишком мало знаю об английской кухне. Вряд ли смогу написать достаточно убедительно, прочувствованно о предмете, которого практически не знаю.

Был ли некий, так сказать, импульс, заставивший вас писать книги?

Можно сказать, я с самого начала стала писать что-то новое. Мое развитие как писателя скорее включало в себя эксперименты с различными стилями, с различными голосами в повествовании. В какой-то момент мне захотелось, чтобы меня печатали. Но, знаете, несколько первых книг вышли у меня еще до того, как я нашла собственный голос. Поначалу это были стилизации, подражание другим.

Как бы вы сами определи свой стиль?

Я стараюсь вообще не давать собственному стилю каких-либо определений. По-моему, стоит начать давать чему-либо определения, как тут же начинаешь стараться соответствовать определенным ожиданиям. На мой взгляд, я пишу в стиле довольно ярком, чувственном. Мне нравится, чтобы все выглядело как можно более настоящим, хочется задействовать все чувства — чтобы был слышен звук, чтобы включались осязание, вкус.

Вы получаете удовольствие от писательского труда?

По-моему, тут очень трудно все разложить по полочкам. Ты либо понимаешь, почему человек делает какие-то вещи, либо нет. Весь процесс писательства напоминает мне нечто сказочное, своего рода вуду. В этом есть настоящая магия — в том, что по твоему желанию на бумаге появляются слова или знаки. Если они выйдут у тебя правильно, в нужном порядке, то люди на другом краю света эти знаки заметят: засмеются или заплачут, рассердятся или внезапно захотят шоколаду. В этом для меня и состоит величайшая радость моего занятия. Все дело в этом вуду!

Когда книга закончена, что вы чувствуете по отношению к ней?

Когда персонаж уже создан, стал в моем представлении настоящим, он остается настоящим и после того, как книга закончена. Более того, некоторые персонажи возникают снова в других книгах — иногда в эпизодической роли, иногда как-то еще. Но, если честно, они всегда остаются