Читать книгу - "100 великих зарубежных писателей - Виорэль Михайлович Ломов"

В 1983 г. Голдингу была неожиданно для литературного мира (видевшего лауреатом Грэма Грина) присуждена Нобелевская премия по литературе «за романы, которые с ясностью реалистического повествовательного искусства в сочетании с многообразием и универсальностью мифа помогают постигнуть условия существования человека в современном мире».

«Романы и рассказы Голдинга – это не только угрюмые нравоучения и темные мифы о зле и предательских разрушительных силах, – сказал в свой речи представитель Шведской академии Л. Июлленстен, – это еще и занимательные приключенческие истории, которые могут читаться ради удовольствия».

На упреки в пессимизме писатель ответил: «Размышляя о мире, которым правит наука, я становлюсь пессимистом… Тем не менее я оптимист, когда вспоминаю о духовном мире, от которого наука пытается меня отвлечь… Нам надо больше любви, больше человечности, больше заботы».

После публикации в 1980-е гг. «Бумажных людишек» – романа об академической среде, и морского романа «Лицом к лицу» Голдингу за заслуги перед Англией было пожаловано рыцарское звание.

Написав третий морской роман «Огонь внизу» и завершив, таким образом, «Морскую трилогию», Голдинг в 1993 г. начал работу над новой книгой «Двойной язык», но не успел закончить ее. 19 июня 1993 г. он скончался от обширного инфаркта в своем доме в Перранаруортоле. Писателя похоронили на церковном кладбище близ Солсбери.

На протяжении творческой жизни Голдинг оценивался критикой по-разному. Большинство критиков считали его «самым интересным современным английским писателем».

На русский язык Голдинга переводили Е. Суриц, Б. Любарцев, И. Гурова, Ю. Здоровов, А. Глебовская.

ЭРВЕ БАЗЕН

(1911–1996)

В девятом вале агрессии и примитива, идущем из СМИ и со страниц книг сегодня как никогда актуальна мысль Базена, высказанная им 30 лет назад: «Быть литератором – значит обладать возможностью влиять на умы. Это привилегия. Но она обязывает ко многому. Тут нужно задать себе вопрос: а для чего я взял в руки перо? Собираюсь я строить или разрушать? Собираюсь помочь человеку или лишить его последней надежды?» Духовная потребность общества в литераторе, который не уподобился комку сухой травы – перекати-полю, носимому ветрами перемен, за прошедшие годы стала еще острее. Сегодня как никогда нужен строитель, который возводит здание литературы на земле, на которой все мы живем, а не в виртуальных мирах, населенных нелюдями. Такого здания, фундамент которого стоит на земле, а купол упирается в небо. Таким писателем-строителем был и сам Базен.

Жан Пьер Мари Эрве Базен родился во французском городке Анже 17 апреля 1911 г. в состоятельной семье, кичившейся своей буржуазно-аристократической породой. В доме царил железный порядок, установленный деспотичной матерью, и когда мальчик проявил строптивость и взбунтовался против него, его тут же отдали в закрытый католический лицей. Несмотря на то что будущий писатель с младых лет заявлял о своей склонности к литературе, его особо не слушали: перевели в другой лицей, затем сунули на юридический факультет, когда он отказался учиться на юриста, определили служащим на фабрику родственника. И вот там молодой человек стал тем, кем оставался потом всю жизнь – самим собой. Он женился на фабричной девушке, чем навсегда отвратил от себя свое чванливое семейство, и поступил на филологический факультет Сорбонны. Работа газетным хроникером позволяла сводить концы с концами, но супруга вскоре сбежала вместе с ребенком от нищеты. Студент тяжело перенес это, долго болел; в поисках заработка сменил множество профессий: продавца платков, каменщика, штукатура, плотника, столяра, слесаря, электромонтера, уборщика трамвайных рельсов вдоль Сены…

На литературное поприще Эрве Базен вступил в 1930-е гг.: выпустил сборники стихов, к которым такой авторитет в поэзии, как П. Валери, отнесся весьма скептически, а также свой первый прозаический опыт, воспринятый также критически, что, однако, не погасило пыл начинающего писателя.

В 1940 г. Жан Пьер оказался на фронте; раненный, едва не попал в плен и понял, что «война ничего не дарит, она умеет только отнимать». В годы оккупации Франции он примкнул к левому крылу движения Сопротивления, участвовал в освобождении Парижа от фашистов.

После войны, в 1946 г., Эрве Базен вместе с другими молодыми писателями, поэтами и художниками основал журнал «Ракушка». А также построил свой дом. За небольшие деньги он приобрел полуразрушенный бомбежками замок, сам возвел стены, лестницы, отремонтировал комнаты, поставил камин, разбил сад. Каждый год потом вспахивал трактором огород, разводил зелень и снабжал ею сыновей и дочерей от четырех своих браков. Многообразие интересов писателя удивительно. Из обрывков и фрагментов старинных гобеленов он складывал новые, пользующиеся большим спросом «гобелены Базена», собирал богатейшую коллекцию ракушек со всего мира, профессионально занимался астрономией.

С этой поры и начался тот Эрве Базен, которого мы знаем сегодня. Издатель Грассэ разорвал его фамилию и создал это литературное имя. За стихотворный сборник «Дин» Базен получил премию Г. Аполлинера и вскоре после этого выпустил роман «Змея в кулаке», который принес ему скандальную известность. Эта вещь отражала художественно преображенный конфликт писателя со своей семьей, прежде всего с матерью. Писателя тут же обвинили в том, что он опозорил свой род, а он и не думал оправдываться. Мало того, к очередному изданию «Змеи» он еще приложил фотографии из семейного архива Базенов. Это было вполне в духе базеновского реализма. Позднее писатель в своем письме к молодому литератору Франции написал о том, что замкнутое на самом себе творчество (его он символически называл «Византией») обречено по самой своей сути на забвение. «Удивительное безразличие к важнейшим сторонам современной реальной жизни» представителей «новой волны» в литературе, в конце концов, вызывает такое же безразличие к ним самим, утверждал он и громил тех, кто в своих новых по форме вещах уничтожил сердцевину прозы – сюжет. Сам Базен реальную жизнь обожал и страстно жил ею. Оттого и творчество его получилось таким живым и страстным, и таким же сюжетным. Все обожали брать у него интервью – и репортеры газет, и на радио, и на телевидении. Его молниеносная реакция на вопросы интервьюеров подчас ставила в тупик самых пройдошных мастеров этого жанра, а от обилия изливаемых на них мыслей у них и вовсе ум заходил за разум.

Через несколько лет он стал «лучшим романистом десятилетия», имея на