Читать книгу - "Сестра печали и другие жизненные истории - Вадим Сергеевич Шефнер"

class="p1">Когда нужно было о чем-то серьезно поразмыслить, Костя приходил в этот двор. Двор был запретным, В позапрошлом году один мальчик, играя с ребятами в недостроенной коробке дома, упал с балки и разбился насмерть. После этого ворота и парадную заколотили железом от старых вывесок. Но Костя знал потайную лазейку. Конечно, знали ее и другие ребята, однако ходили сюда редко: очень уж попадало от родителей за посещение опасного места.

Он прошел туда, где две медные, покрытые пятнами ярь-медянки ванные колонки, как две торпеды, лежали среди травы, и сел на одну из них. Мирно пахло крапивой и ржавчиной. В черные оконные проемы нижних этажей влетали воробьи; в светлые оконные проемы седьмого этажа влетали ласточки. Выше лежал светло-серый четырехугольник петроградского летнего неба. Там живет бог. Он, конечно, есть. Но он вроде управдома Бурякова: добрый, а сделать ничего не может. На днях тетя Аня опять ходила к этому Бурякову, просила подселить кого-нибудь в квартиру. Из шести комнат заняты только две, жить страшновато. А Буряков сказал: «Сочувствую вам, Анна Карловна, но я не виноват, что в Питере сейчас мало народу. Я не Дева Мария и не могу народить вам жильцов». Так тетя Аня передала свой разговор Нине Сергеевне, Нюриной матери. Костя сам слышал, вернее – подслушал.

Нет, в Костином деле помощи от бога ждать нечего. Здесь может помочь только древнетибетская магия. Надо сперва произнести заклинание, а затем начать считать: «Один белый тигр, два белых тигра, три белых тигра…» И так до тысячи. Со счета сбиваться нельзя, не то все пойдет насмарку. Но зато когда наконец произнесешь: «Тысяча белых тигров», – к тебе придет умственное озарение и ты мудро решишь самый трудный вопрос. Этой магии Костю научил жилец Который. Костя уже не раз пробовал применить ее в разных случаях жизни, но ни разу еще не смог довести счет до тысячи: каждый раз что-нибудь мешало. «Но теперь я должен сосчитать до конца», – твердо постановил Костя и произнес магическое заклинание: «Белые тигры, научите меня, как мне заработать миллион в поте лица!»

Крепко зажмурив глаза, заткнув уши руками, он принялся считать вслух, отбивая такт правой ногой: «Один белый тигр, два белых тигра, три белых тигра…» Одновременно в голове, подталкивая одна другую, бежали беззвучные мысли. Все они были связаны с миллионом.

Миллион Косте очень нужен. («Двадцать четыре белых тигра, двадцать пять белых тигров, двадцать шесть белых тигров…») Дело в том, что третьего дня тетя Аня получила очередной трудпаек и жалованье. Паек поместился в двух мешочках: в одном чечевица, в другом пшено. Еще она принесла полбутылки льняного масла и кулек с солью. А жалованье состояло из нескольких дензнаков, и тетя Аня положила их на этажерку. («Тридцать девять белых тигров, сорок белых тигров…»)

Когда на следующее утро к Косте, в отсутствие тети, зашел его приятель Колька Шурыгин, он сразу же обратил внимание на деньги.

– Слишком много денег заимела твоя тетя, – осуждающе сказал он. – Надо бы нам откачать одну бумажку. Таков закон прерий.

– Но это нехорошо. Это вроде воровства, – сказал Костя.

– Много ты понимаешь! – обиделся Колька. – До двенадцати лет дожил, а такой глупыня! Если взять одну бумажку, то никакое не воровство, а проявление самостоятельности.

Кончилось тем, что взяли бумажку в один миллион, пошли на бульвар Шестой линии, купили у бабы-лепешечницы четыре лепешки, два пирожка с требухой и два с воздушной начинкой. Миллиона как не бывало. Лепешки и пирожки сразу съели, и тогда Колька Шурыгин вдруг запел:

Шкет по улице идет,

Шоколад, конфеты жрет, —

Стырил деньги у отца,

Ламца-дрица-гоп-ца-ца!

Косте в песенке послышался намек. Правда, шоколада и конфет он не жрет – их в продаже нет, но деньги-то он стырил, это факт. Это нехорошо… («Шестьдесят два белых тигра, шестьдесят три белых тигра…»)

Когда Костя вернулся домой, тетя Аня уже пришла со службы. Она сидела за обеденным столом и щелкала на счетах. («Семьдесят один белый тигр, семьдесят два белых тигра…») Перед ней лежали две счетоводные книги. Лицо у нее было грустное – из-за неприятностей по службе.

Тетя Аня, после того как ее муж был убит на фронте в 1916 году, поступила на краткосрочные бухгалтерские курсы и стала кассиром-счетоводом в больнице. В то время деньги были еще нормальные: копейки, рубли, сотни рублей, от силы десятки тысяч рублей. («Восемьдесят четыре белых тигра, восемьдесят пять белых тигров…») С этими суммами она кое-как справлялась и жалованье медперсоналу выдавала без ошибок. Но теперь счет шел на сотни тысяч, на миллионы и миллиарды рублей, и тетя Аня захлебывалась в нулях. Порой в ведомости у нее оказывалось больше нулей, чем надо, порой – меньше, и недавно ей всыпали выговор. А курс денег все падает, и впереди маячат биллиарды, триллиарды, биллионы, триллионы и квадрильоны рублей. («Девяносто девять белых тигров, сто белых тигров, сто один белый тигр…»)

– Где ты был? – спросила его тетя Аня. – Почему каша не съедена?

– Тетя Аня, я сыт. Я поел пирожков. Я проявил самостоятельность и взял у тебя один миллион.

– Ты стал вором, – сказала тетя Аня и заплакала. – В нашей семье никто никогда ничего не крал, а ты стал вором. И я должна написать об этом твоему отцу.

– Прости меня, тетя Аня. Я больше никогда не буду.

– Будешь или не будешь, но ты уже вор. Украл человек копейку или сто рублей – он все равно вор. Украл один раз или сто раз – все равно украл. Это только в бухгалтерии важно, сколько там цифр стоит после единицы, а в грехе это не важно. Иуда только раз предал – и он навсегда Иуда. И палач становится палачом не когда он срубит десять или сто голов, а в ту минутку, когда он отрубит первую голову. («Сто восемнадцать белых тигров, сто девятнадцать белых тигров…»)

– Что же мне теперь делать? – спросил Костя. – Хочешь, я заработаю миллион и верну тебе? Только ничего не пиши отцу.

– Да, – ответила тетя Аня. – Заработай миллион и верни мне. Грех этим не смоется, но вина смягчится. В течение недели я не буду писать твоему отцу… Но миллион ты должен заработать честным трудом, в поте лица своего.

2

«…Двести семьдесят семь белых тигров, двести семьдесят восемь белых тигров, двести семьдесят девять…»

Чьи-то ладони легли на зажмуренные глаза Кости. Он вздрогнул.

– Колька, уходи отсюда! Не мешай! – пробормотал он. – Двести семьдесят девять белых…