Читать книгу - "Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова"

так несколько остановок подряд. Этим я так достала пассажиров, что при приближении к очередной остановке весь автобус хором объявил: «Национальный театр!» Я выскочила и стою в растерянности. Вдруг слышу за спиной хор: «Компаньера!» Оглядываюсь. Пол-автобуса высунулось из окон и указывает мне: «Национальный театр там!»

На работе с общением было проще. С коллегами в лаборатории говорила на английском языке. Одна из секретарей директора института по имени Ревека – переводчица – хорошо знала русский язык. С ней у меня сложился производственный тандем: я правила её переводы с испанского на русский язык, которые она делала по поручению дирекции, а она переводила на испанский то, что нужно было мне донести до коллег. В соседней лаборатории работал симпатичный колумбиец Альваро, окончивший биологический факультет МГУ. Во время учёбы женился на русской, говорил по-русски без акцента. Жена не захотела ехать с ним на Кубу. Они развелись, а здесь он женился на кубинке. А ещё в институте обнаружился сотрудник, несколько лет проработавший в нашем онкоцентре в одной из экспериментальных лабораторий и тоже говоривший по-русски. В разговоре с ним выяснилось, что он был знаком с моим мужем. Эти люди помогали мне в общении на работе. Кроме того, раз в неделю мне давали переводчицу из нашей группы медиков, которая тоже делала необходимые переводы. Ревека подарила мне русский учебник испанского языка для студентов первого курса института иностранных языков. Очень понятный учебник для начинающих учить испанский с нуля. За время пребывания на Кубе я его проштудировала. Пока ехала на работу, в машине вслух спрягала глаголы, а шофёр Хосе меня поправлял. Вскоре я вполне сносно с ним объяснялась. Коллеги-кубинки надо мной подшучивали: «Шофёр, конечно, тот ещё учитель!» Но со мной стала происходить интересная вещь: в разговоре быстрее находились испанские слова, чем английские, из-за чего мои кубинки стали подозревать, что я просто скрываю знание испанского. Постоянно находясь в языковой среде, к концу командировки я уже многое понимала и могла объясниться. Во всяком случае, когда мы с соседкой Людмилой ходили по магазинам, то объяснялась с продавцами я, а не она, окончившая курсы испанского языка и четыре года прожившая на Кубе. В последующие годы за ненадобностью испанский из меня постепенно выветрился, но совершенно неожиданно во время турпоездки по Италии в 2008 году, когда официант в кафе спросил по-итальянски, понравилась ли нам еда, к своему удивлению, я поняла и ответила по-испански, что да, мясо нам понравилось. Тут пришла очередь удивляться итальянцу: «О! Синьора говорит по-итальянски?!» В 2012 году я была вместе с золовкой Ниной в туристической поездке по Испании. В памяти стали всплывать давно забытые испанские слова. В одном городе вечером мы с ней заблудились, и только мой хилый испанский помог найти дорогу к нашему отелю. Я пожалела, что от испанского у меня остались одни ошмётки.

Но вернусь в рассказе в 1983 год на Кубу. Отношение коллег-кубинок ко мне, по моим ощущениям, было доброжелательным. Из соседних лабораторий часто сбегáли подопытные мыши и оказывались в нашей комнате. Мои кубинки боялись их до поросячьего визга. Разбираться с этими мышами приходилось мне, что, возможно, повышало мой авторитет. Кубинки были большими любительницами поболтать. Конечно, мы обсуждали текущие события, яркие персоналии. Я заметила, что в высказываниях на счёт Фиделя Кастро они, да и другие кубинцы, были достаточно осторожны, и у них не наблюдалось безоглядного обожания его. У меня с кубинцами обнаружилось разное понимание женской привлекательности. Оказалось, тех женщин, которых я находила привлекательными, кубинцы таковыми не считали. Часто на улицах днём, в магазинах, кинотеатре вечером можно было встретить женщин в бигуди, покрытых косынкой, из-под которой одна штука обязательно выглядывала. Вскоре после того, как я приступила к работе, меня представили заместителю директора института – немолодой даме, профессору, свободно говорившей по-английски. Меня поразило то, что в рабочее время на голове у неё тоже красовались бигуди. Как мне объяснили, это делается для того, чтобы вечером, а особенно ночью, предстать перед любимым человеком во всей красе. Правда, говорили, что Фидель запретил появляться в бигуди на торжественных собраниях, особенно в президиуме, что тоже, оказывается, раньше бывало.

Что касается меня, то незнакомые кубинцы нередко принимали меня за немку. Портье в «Сьерра Маэстро» называл меня «синьора демократика». Коллеги-кубинки сразу отметили отсутствие серёжек в моих ушах. Как? Женщина без серёжек?! Это недопустимо! На Кубе девочкам прокалывают уши, когда они ещё и ходить-то не умеют. Я сказала, что серьги мне не идут. «Такого быть не может!» – заверили они. Под конец моей командировки они мне подарили серьги-пусеты в виде позолоченных шариков, отвели в процедурную комнату, где медсестра ловко проколола мне уши и вставила подаренные серьги. С тех пор ношу серьги.

Помимо работы для советских специалистов существовала культурная программа. В воскресные и праздничные дни, а мы не работали в кубинские и советские праздники, нам устраивали различные экскурсии в наиболее интересные места Гаваны и за её пределами. Однажды нашу группу медиков повезли на фабрику по производству мороженого, которое на Кубе очень вкусное. Фабрику давно основал, кажется, француз. Кубинцы сохраняют рецептуру и качество. Нам предложили мороженое в неограниченном количестве. К удивлению работников фабрики, мы, в отличие от других советских групп, жадности не проявили.

Экскурсия на табачную фабрику, где делают знаменитые на весь мир гаванские сигары, не подтвердила миф о том, что их скручивают прекрасные мулатки на своих бёдрах. Да, мулатки, но не сказать, что все они прекрасные. Обычные. Скатывают, но не на бедре, а на столе. Там же делают хорошие кубинские сигареты при строгом контроле качества. Для этого большое помещение на фабрике отведено под курительные машины. Ещё один вредный продукт высокого качества есть на Кубе – пиво разных марок. Пиво мы пробовали в кафе, которое является достопримечательностью Старой Гаваны. Его стены испещрены автографами всемирно известных людей, побывавших в нём. Кафе в Гаване отличаются друг от друга оригинальностью оформления, концертными программами. Например, «Тропикана» славится на весь белый свет своим варьете. Танцовщицы в нем – юные красивые девочки, удивительно тоненькие, но не тощие, изящные, очень профессиональные. Фантастические костюмы их прелестей не скрывают. Зрители сидят за столами, потягивая ром, разведённый освежающим напитком – рефреской – со льдом. Ром – удовольствие дорогое, поэтому кубинцы разводят его рефреской почти до гомеопатических концентраций. Одну бутылку компания растягивает на весь вечер. Вообще, я кубинцев пьяных не видела. Они очень любят коктейли с ромом, особенно «Мохито»: ром, сок лайма, сахар, газировка,