Читать книгу - "Очерк французской политической поэзии XIX в. - Юрий Иванович Данилин"

издавать в Провене сатирический журнал «Диоген», публикация эта переполошила местных реакционеров; по городку поползли недоброжелательные сплетни, в которых имя Моро связывалось с именем Луизы; поэт вынужден был драться на дуэли, а так как скандальный шум все разрастался, ему пришлось уехать в Париж и, кажется, больше уже никогда не видеть любимую женщину, с которой он только переписывался.

У Лебо Моро проработал несколько лет, затем с 1829 г. он — наборщик в одной из парижских типографий. В Париж Моро приехал в качестве ученика боготворимого им Беранже, а так как последний находился в тюрьме после процесса 1828 г., Эжезипп отправил ему песню-послание «Беранже» и участвовал в проведении общественной под писки на уплату денежного штрафа, которому был дополнительно подвергнут знаменитый песенник.

Г. Стааль. Офорт, изображающий Луизу Лебо, речку Вульви, а в нижнем медальоне профиль Армана Лебайи, первого биографа поэта

Подобно другим типографским рабочим, Моро с первого же дня принял активное участие в событиях Июльской революции, о чем и писал впоследствии в одном из стихотворений, «Диогена»:

…Когда, пройдя по лужам крови вброд,

Собрав трехдневный сейм под канонадой трона,

Париж вотировал падение Бурбона;

Когда, спасая край ценою гекатомб,

Сменили бой шаров баллотировкой бомб;

Когда посланцы шли со всех концов державы

На грозный Jeu de paume, на поле бранной славы,

Я штык мой предъявил как выборный мандат,

И встал за мой Провен как воин-депутат[20].

Моро сражался за республиканский строй, а к провозглашению Июльской монархии отнесся резко отрицательно, видя в ней лишь смену одного деспотизма другим. Не удивительно поэтому его появление на баррикадах левореспубликанского восстания в июне 1832 г[21].

Прекрасная песня Моро «5-е и 6-е июня 1832 года» объясняет причины этого восстания недовольством народа, обманутого исходом Июльской революции. «Народ, открыв наконец глаза, прошептал: «Мое дело предали. В Лувре, обагренном моей кровью, на моем голоде жиреет король. Мои босые ноги попирали золото, моя рука разбивала трон; мне ли протягивать ее за подаянием, когда я еще могу сражаться?»

И Моро воспевает доблестную жертвенную борьбу молодых революционеров-республиканцев. Париж не захотел поддержать их, а ведь они стремились возродить былую доблесть Франции, вернуть ей прежнюю славу освободительницы народов Европы:

… Они погибли, доказав,

Что можем в Дециев мы верить.

Свобода! Франция! Какой

Ждет нас расцвет, когда к границам

Республика, горя душой,

Всей лавой армий устремится!

Пер. Вс. Рождественского

Сохранив в этой песне беранжеровское понимание на рода как патриота, помышляющего прежде всего о славе Франции, о ее всеевропейских освободительных целях. Моро уже расходился со своим учителем, воспевая их революционную борьбу голодного и обманутого народа, которая должна была смести троп Луи Филиппа.

Песня Моро, оплакивавшая героев восстания, погиб игах кто в бою, кто на эшафоте, была издана в 1832 г. листовкой и немедленно конфискована. Но революционный лагерь настолько запомнил ее, что интонации и ход рефрена песни:

Они погибли все в бою.

Отчаянье владеет нами.

Найдем же смелость — скорбь свою

Излить в слезах пред палачами!

— были повторены не одним народным поэтом, оплакивавшим разгром июньского рабочего восстания 1848 г.

Реалистические и романтические тенденции у Моро постоянно переплетались. В его последующих сатирах и элегиях романтическое начало проявлялось со все большей силой, но в жанре песни он обычно следовал реалистическим традициям песенного мастерства Беранже. Вообще у большинства других политических поэтов, особенно у поэтов-рабочих, песня оставалась по преимуществу реалистической, и только у тех из них, кто был подвластен влияниям утопического социализма, она несла черты романтизма, проявившиеся в идеалистическом понимании предпосылок, надежд и целей общественной борьбы.

В песне «5-е и 6-е июня 1832 года» Моро давал чисто реалистическое объяснение причин восстания, и романтична была лишь его мечта о революционных французских армиях, которые принесут освобождение народам Европы. Но уже в следующем, 1833 г., издавая «Диогена», поэт начал все более поддаваться — в жанре сатиры — романтическим влияниям, хотя реализм его вовсе не угасал.

«Диоген» существенно отличался от «Немезиды». Моро вовсе не стремился, например, подробно разоблачать деятельность правительственных кругов, министерств и палат Июльской монархии. Общенациональная тема Беранже и Бартелеми все более вытеснялась у Моро темой невзгод, страданий и борьбы народных масс.

С торжественным подъемом, мажорно, увлеченно рассказывал Моро об Июльской революции и о своем участии в ней; мы уже цитировали эти строки. Но гораздо звучнее в «Диогене» тема разочарования в исходе революции, ибо, как пишет Моро, бойцы ее отдали свои молодые жизни лишь затем,

чтоб утвердить слова и свергнуть имена,

чтоб на фронтонах правительственных зданий лицемерно утвердились слова «Свобода — Равенство — Братство», а имя Карла X было заменено именем Луи Филиппа.

Эта замечательная, реалистически ясная формула ущербных результатов революции, разумеется, не ставит под сомнение целесообразность самой народной борьбы: народ, участвующий в революции, всегда восхищает поэта, который в позднейшей сатире «Жану-парижанину» изобразит его одновременно во всей неприглядности его нищеты, но и в эффектном облике смельчака-тореадора:

Да, пьян от голода, храпя на дне канавы,

Народ способен вдруг восстать для бурной славы

И на бодливого бурбонского быка

Обрушить бешенство победного клинка!

Говоря же в сатире «Поэт в провинции» о собственных задачах как поэта и романтически изображая себя посланцем бога на землю для того, чтобы приносить радость беднякам, бичевать вельмож и любить свободу, Моро первейшим долгом своим считает звать народ к продолжению его борьбы:

… И я пойду, о братья,

Как новый трубадур, как нищий савояр,

С мятежной лирою в толпу, на тротуар,

Греметь с треножников пред босоногой рванью,

Жестокой правдою плебеев звать к восстанью!

Но Моро не хочет, чтобы свержение Июльской монархии привело к торжеству сил, борющихся против нее справа и находящихся во взаимной вражде с народом. Так, в сатире «Генриху V», страшно