Читать книгу - "Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 - Людмила Владимировна Зубова"

Где мое нынчее, а? То-то, что нету.

Сердце к стене отверну, зрение сменим.

Голая буду в воде глупая нерпа.

Ли в одеяле сидеть сяду пельменем.

Мария Степанова. «Где мое нынчее, а? То-то, что нету…» [1340] ;

Знаешь, где умирать умирает шмель?

В солнечных деревнях, у швей.

Ты возьми у неё шинель

Укрой нежней.

Олег Вулф. «Путник» [1341] ;

Страшно свету без имени

полыхать в полынью.

Ты любить полюби меня,

я тебя полюблю.

Олег Вулф. «Страшно свету без имени…» [1342] ;

 Когда б я снова посмел бы сметь,

 Когда б в волосах зазмеился ток

 И в сердце задвигал усами жук,

 Щекоча изнутри гортань,

 <…>

 Тогда б я вспомнил судьбу свою;

 И ветер, тяжелые листья гоня,

 Стал снова медлителен, наг и чист,

    И сомкнулся бы ветхий круг.

Олег Юрьев. «Осень в Москве» [1343] ;

 Не за броской рекламой искусства —

 путеводной вослед звезде

 я уехать уехал из Курска,

 но с тех пор – нигде и везде.

Максим Амелин. «Не прощаемся – встретимся строго…» [1344] ;

Пойдем ходить туда,

Где снега мерный рост,

Туда, где черный мост

Старик веселый красит.

Полина Барскова. «Вожатый. Темы и вариации» [1345] ;

Я кричала, молча, грустя и злясь:

посмотри сюда, мне здесь быть нельзя,

но я здесь, я зверь о крылах, жужжащ,

посмотри в окно и не плачь, не плащ —

дощ идет пойти, я же жду под дождь —

посмотри в окно, о, чего ты ждешь?

Надя Делаланд. «Там, в окне твоем…» [1346].

В последнем примере можно видеть влияние английского или французского языка (ср.: англ. it’s going to rain; франц. il va pleuvoir). Первоначальное восприятие фрагмента дощ идет как стандартного оборота отменяется глаголом пойти: семантический статус формы идет меняется на грамматический, и тем самым процесс грамматикализации эксплицируется в контексте.

Таким образом, в особых условиях поэтического текста обнаруживаются разные импульсы к грамматикализации полнозначных глаголов в сочетании с инфинитивом: семантические, фразеологические, словообразовательные, фонетические. На грамматикализацию влияют иноязычные конструкции, а также память слова: конструкции древнерусского языка в составе 1‐го сложного будущего времени.

Всё это убеждает в том, что

даже если мы занимаемся конструкциями сегодняшнего дня, нам поневоле приходится заглядывать и в прошлое, и в будущее, обращая внимание как на утраты, произошедшие в данном семействе конструкций, так и на новые, только рождающиеся возможности его развития (Рахилина, Кузнецова 2010: 22).

Следующий пример интересен тем, что в пределах одной строки встречаются конструкции с инфинитивом, имеющие разное грамматическое значение: в синтагме ветер простыл дуть оба глагола, как и во всех предыдущих примерах, относятся к одному субъекту, а в синтагме фатер простил жить – к разным:

Подходишь к нему, ветер простыл дуть,

фатер простил жить, истово повторять

не по уму, снежная пляшет муть, гном бежит, глазки его горят.

Давид Паташинский. «капитан мой капитан» [1347].

Разносубъектные конструкции с инфинитивом встретились и у других авторов:

хотя лютует грипп и хрупок ранний лед

немного погодя настанет удивиться

какая нам судьба окажется навзлет

когда перевернет последнюю страницу

Александр Месропян. «немного погодя когда уже не льет…» [1348] ;

Перепады твои достали,

Лобные доли болят думать,

Ты дрянь или падаль…

Но не так звенели – шелестели

Гнёздышки на срубленных деревьях.

Лопотать хотелось – лопотали,

Собирали шум акаций белых,

Шорох тополей пирамидальных

Под стеклом то Камы, то Дуная

Елена Ванеян. «Перепады твои достали…» [1349] ;

болит и болеет болит и уснуть не дает

болит и боится просить до сих пор не умеет

болит не заглядывать в лестничный гулкий пролет

болит на звонки отвечает не сможет болеет

Александр Месропян. «болит и болеет болит и уснуть не дает…» [1350].

Множественный повтор глагола болит в последнем из этой группы примеров, невыраженность подлежащего при этом сказуемом, широкие возможности синтаксического членения и семантической интерпретации при отсутствии знаков препинания позволяют понимать глагол болит в сочетании болит не заглядывать как безличный предикатив (= ‘до боли тянет заглядывать’ – ср. нормативное больно смотреть). Пресуппозиция одного из нормативных сочетаний пытается не заглядывать позволяет предположить, что на аномальную конструкцию текста могла повлиять этимологическая связь слова пытаться со словом пытка, которое семантически связано с обозначением боли. Грамматикализация в этом случае неочевидна, но все же самая ранняя ее стадия вероятна: «В тот момент, когда глагол получает инфинитивное дополнение, он становится на путь грамматикализации» (Болинджер) – цит. по: (Боряева 2007: 135; перевод Л. М. Боряевой).

Аномальная сочетаемость глагола молчать

Н. Д. Арутюнова пишет:

Глагол молчать имеет субъектную валентность, но лишен объекта <…> Однако по мере того, как глагол молчать включается в коммуникацию, он открывает валентность на тему сообщения: О своих намерениях (о своем прошлом, о своих родителях) он молчал. <…> При этом глагол молчать не может управлять придаточным непосредственно: *Он молчал, что устал. <…> содержание молчания не подлежит верификации (Арутюнова 2000: 420).

Поэты явно не мирятся с тем, что глагол молчать лишен объекта – примеров употребления этого глагола как переходного у разных современных авторов много, что свидетельствует о том, что он осуществляет свое стремление приобрести объектную валентность. Следующие примеры показывают синонимические замены не произносить → молчать, не петь → молчать:

Говорят – не стучи по стеклу, никто не откроет.

Эти пёстрые стайки обморочно тихи:

видишь, там у грота скапливаются про трое —

не иначе, будут друг другу молчать стихи.

Галина Илюхина. «За стеклом» [1351] ;

Наступили века, когда нет уже более смысла

Мне молчать Ваше имя, опасаясь за нашу любовь.

Миновали века. И ни слово, ни слава, ни выстрел

Не заставят потечь в мою сторону Вашу горячую кровь.

Виктор Ширали. «Воспоминания об Одессе» [1352] ;

Молчи слова, это такие неслышные существа,

на руках качаешь, как усталого малыша.

Я уснул у стола, бумаги моей листва

улетает прочь, а должна душа.

Давид Паташинский. «Ты уснула мне, я уснул тебе…» [1353] ;