Читать книгу - "Император Наполеон - Николай Алексеевич Троицкий"

По Фонтенблоскому договору монархи-победители назначили побеждённому императору «как заслуженному инвалиду пенсию»[1404] (точнее, годовую ренту) в 2 млн франков, а членам его семьи — меньшие, но тоже немалые суммы: например, «маме Летиции» и сестре Полине — по 300 тыс. франков. Однако, «ни гроша из всех этих сумм выплачено не было»[1405]. В результате «император и суверен» вынужден был (с большим трудом) покрывать все издержки за счёт той части собственных денег, которую он успел взять с собой из Парижа, и местных доходов от его хозяйственных дел. Впрочем, неизмеримо больнее был для Наполеона другой удар, нанесённый ему «братьями»-монархами: они разлучили его (навсегда!) с женой и сыном.

«Так как во время переговоров в Фонтенбло, — пишет об этом Анри Гуссэ, — даже не высказывалось предположение о разводе, то, по-видимому, само собой разумелось, что отречение от престола никоим образом не может лишить императора его прав супруга и отца»[1406]. Но феодальные монархи рассудили, что Наполеон ещё слишком популярен во Франции (да и в Италии, Швейцарии, Бельгии, Голландии…) и поэтому надо пресечь в корне его династию; на Эльбе его сын был бы наследным французским принцем, а в Вене из него можно сделать австрийского герцога. Франц I и Меттерних спланировали иезуитскую операцию: не затевать развода Марии-Луизы с Наполеоном и вообще не говорить ей прямо, что она никогда больше не увидит мужа; «решено было повременить, пустить в ход разные отговорки, которые могли бы истощить то небольшое количество воли, какое могло быть в этой женщине»[1407]. Главное же, к ней был приставлен в качестве камергера граф Нейперг с тайным поручением заставить её забыть Францию и Наполеона «любыми средствами» (Меттерних подчеркнул эти два слова в специальной инструкции Нейпергу)[1408].

Фельдмаршал-лейтенант граф Алам Адальберт фон Нейперг (1775–1829 гг.) слыл в Австрии отличным военачальником и дипломатом. «Французов он ненавидел как никого в мире»[1409]. Именно в битве с французами при Неервиндене (1794 г.) он потерял правый глаз и полпальца на правой руке, и с тех пор носил на этом глазу чёрную повязку, а вместо пальца — золотой напёрсток, что сделало его похожим на пирата, но лишь добавило шарма к его репутации неотразимого сердцееда. «Своим единственным уцелевшим глазом, — писала о нём мадам Ж. де Сталь, — он умел покорить прекрасный пол в два раза быстрее некоторых, имевших оба глаза»[1410]. Такому сердцееду (он, кстати, был к 1814 г. дважды женат и от второй жены имел пятерых детей) не составило труда очень быстро, уже 24 сентября 1814 г., в гостинице «Золотое солнце» швейцарского городка Рижи стать любовником Марии-Луизы, после чего австрийцы стали называть супругу Наполеона «мадам Нейперг»[1411].

Тем временем сын Наполеона и Марии-Луизы был лишён титула Римского короля и наречён герцогом Рейхштадтским (т.е. Австрийским). У ребёнка отняли даже его главное имя, Наполеон. Отныне его называли Франц-Карл, или просто (по-австрийски!) Франц. «Его специально воспитывали так, чтобы он считал себя Габсбургогм и австрийцем <…>, — читаем о нём у Д. Сьюарда. — Правда, без особых успехов. Он жадно проглатывал всё, что ему попадалось под руку о своём отце»[1412]. В Вене был такой случай: «Когда Римскому королю представили князя де Линя, он спросил свою гувернантку, не был ли тот одним их тех маршалов, которые предали его отца; получив отрицательный ответ, он протянул князю руку»[1413].

В дни тревог из-за того, что монархи 6-й коалиции разлучают его с женой и сыном, Наполеон пережил ещё один удар судьбы: он узнал, что 29 мая 1814 г. в Мальмезоне скоропостижно скончалась его Жозефина. В комментариях П. Джонса к мемуарам Л.-Ж. Маршана и в книге А. Кастело «Наполеон» приводится текст последнего письма Жозефины к Наполеону (на Эльбу) с выражением готовности приехать к нему и скрасить его одиночество: «Одно слово от Вас, и я еду!»[1414] Последние, предсмертные, слова Жозефины, которые услышала дежурившая у её постели камеристка, были: «Бонапарт… Остров Эльба… Король Римский…»[1415] «Жозефине был пятьдесят один год, — констатирует Андре Кастело. — Наполеон умрёт в том же возрасте»[1416]. Да, и в том же месяце, семь лет спустя.

Умерла Жозефина, по данным разных историков, то ли от «инфекционного гриппа», то ли от «гангренозной ангины», от дифтерии, или даже от обыкновенной простуды[1417]. Когда Наполеон по возвращении с Эльбы спросил её доктора Ж. Оро, чем же она болела, что стало причиной её смерти, доктор ответил: «Горе, тревога, тревога за вас»[1418].

С тех пор и доныне в литературном и даже научном обиходе живёт версия о том, что Жозефина была отравлена. Согласно этой версии[1419], организатором убийства Жозефины был Ш.-М. Талейран. Он боялся её осведомлённости и возможных откровений при встречах с Александром I и подослал к ней ядовитый букет цветов. Теперь уже трудно судить, насколько достоверна такая версия. Для Наполеона достоверен и зловещ был самый факт: Жозефины не стало. Узнав об этом, император был так потрясён, что «на два дня заперся от всех»[1420].

Наверное, в те дни Наполеон, как истинный семьянин, с горечью думал о превратностях судьбы, за какие-нибудь два месяца отнявших у него Жозефину, разлучивших его с Марией-Луизой и сыном и разбросавших по свету его родных — мать, всех четырёх братьев и трёх сестёр, пощадив лишь его пасынка и падчерицу. Первым бежал из Парижа и лучше всех своих братьев (кроме Люсьена) устроился Жозеф[1421]. Он прихватил с собой семь подвод, нагруженных серебром и дорогой мебелью, часть этого добра предусмотрительно обменял на недвижимость в США, а другую часть — на приобретение особняка Шато Пранжен в Швейцарии, на берегу Женевского озера, где и обосновался с комфортом. Жером устроился, хотя и без всякого комфорта, в Триесте, а Людовика приютил у себя в Риме Люсьен, который, пользуясь покровительством папы Римского Пия VII, роскошествовал и сам стал покровительствовать членам своей семьи. У него поселились и «мама Летиция», которая, однако, всё время порывалась (как и Полина, успевшая продать свой особняк в Париже А. Веллингтону!) уехать к Наполеону на Эльбу. А вот Элиза и Каролина (жена И. Мюрата) порвали отношения с Бонапартами, причём не только братья и сёстры и, главное, собственная мать, но и все бонапартисты третировали Каролину как предательницу. Лишь Евгений и Гортензия Богарне, не теряя