Читать книгу - "Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки» - Владимир Николаевич Снегирев"

надиктовал шеф. Там был весь набор самых принципиальных моментов. Про то, что альтернативы перестройке нет. Про верность идеям социализма «по-ленински». Про свободу слова и гласность, но не в ущерб демократизации и новым веяниям. Про опасность неосталинизма…

«Я помню, что в числе прочих рекомендаций была и такая: связаться с нашим собственным корреспондентом в Лондоне и просить, чтобы он выяснил, говорил ли в действительности Черчилль фразу про то, что Сталин получил Россию с сохой, а оставил с ядерной бомбой, — рассказывал мне А. В. Черняк. — Мы связались, все выяснили. Не говорил такого британский премьер».

Сначала Карпычев и Черняк решили, что достаточно будет подготовить «болванку», а уж потом ее доведут до ума, причешут умельцы в ЦК. Написали, как могли. Спиридонов повез текст Яковлеву, тот прочел, но мнения своего не высказал. Видимо, после этого материал еще и дорабатывали «известинцы». А Горбачеву на утверждение повезли уже оттиск сверстанной полосы.

Еще А. В. Черняк вспомнил, что опубликованную в «Правде» статью затем перепечатали многие областные и республиканские партийные издания. Ему из Вильнюса позвонил редактор газеты, выходившей на литовском языке, спросил, кто автор, кому разметить гонорар в одну тысячу рублей.

— Авторов нет, а гонорар отправьте в Детский фонд, — порекомендовал ему Александр Викентьевич.

Тот так и поступил. Черняк не поленился позвонить главе Детского фонда Альберту Лиханову, и тот подтвердил, что сумма в одну тысячу рублей из Вильнюса пришла на их счет[239].

Статья, опубликованная 5 апреля в «Правде», камня на камне не оставляла от позиции «Советской России», которая была названа «консервативной и догматической». А. Н. Яковлев и его соавторы обозначили главный диагноз андреевской болезни: неприятие самой идеи обновления, тоска по прежним административно-командным методам.

Многие положения правдинской статьи звучат актуально и сегодня. Например, вот этот абзац — его Яковлев вписал собственной рукой уже в сверстанную полосу, что наутро вызвало недовольство генерального секретаря:

«Вместе с тем наблюдаются спекуляции на понятии патриотизма. Патриот не тот, кто громко кричит о якобы „внутренней угрозе“ социализму, кто, смыкаясь с некоторыми политическими экстремистами, повсюду ищет внутренних врагов, „контрреволюционные нации“ и т. д. Патриот тот, кто, не боясь никаких трудностей, действует в интересах страны, на благо народа. Нам нужен патриотизм не созерцательный, не словесный, а созидательный. Не квасной и лапотный, а патриотизм социалистических преобразований. Патриотизм, идущий не только от любви к „малой родине“, а пронизанный гордостью за свершения великой родины социализма».

Горбачев, прочитав не санкционированную им вставку, поморщился: «Не следовало этого делать».

Еще там очень большое и важное место занимала оценка сталинского периода в истории нашей страны. Со страниц главной газеты Советского Союза прозвучали совершенно внятные и недвусмысленные слова: «Вина Сталина, как и вина его ближайшего окружения, перед партией и народом за допущенные массовые репрессии, беззакония огромна и непростительна». Защитники Сталина отстаивают право на произвол, зовут к возвращению прежних тоталитарных порядков, а это никак не соответствует принципам и задачам перестройки.

«Ностальгию некоторых людей по прошлому понять можно, но не пристало печатному органу пропагандировать подобные настроения, не только не давая им должной оценки, но и создавая у читателей впечатление, будто им предлагается некая „новая“ политическая платформа», — эти слова из редакционной статьи «Правды» не оставляли апологетам сталинизма никаких шансов.

Кто бы мог тогда подумать, что спустя годы неосталинизм опять поднимет голову, а к бюсту диктатора у Кремлевской стены в день его рождения будут нести охапки цветов.

«Перестроечники» вздохнули с облегчением. Попытка мятежа провалилась, их поезд покатил дальше все по той же колее.

Александр Николаевич в приватной беседе с Черняевым назвал этот эпизод «поворотным» в современной истории страны. И добавил:

— А если Михаил Сергеевич не пожалеет Егора Кузьмича, то дата войдет в анналы.

Тогда генеральный секретарь пожалел соратника, для него важно было демонстрировать миру единство в руководстве партии, не выносить сор из избы. Но Горбачев еще не раз в своих публичных выступлениях обращался к этой истории, подчеркивал опасность «андреевщины» для того дела, которое он затеял.

Яковлев, разговаривая «по душам» с Черняевым, как-то его спросил:

— Как ты думаешь, когда в нем (в Михаиле Сергеевиче) произошел такой перелом?

И пояснил: ведь еще совсем недавно Горбачев не принимал ни «Детей Арбата», ни пьесы Шатрова. А тут вдруг будто его подменили: непримирим к малейшему послаблению сталинизму.

Помощник генерального секретаря ответил так:

— Думаю, что перелом произошел окончательно тогда, когда увидел, что и в его окружении во главе с Лигачевым люди думают и делают так же, как Нина Андреева, и что даже в «генералитете» партии не понимают глубины его замысла. Или не приемлют[240].

Да, это и вправду был очень важный эпизод в недолгой перестроечной истории нашего государства. Вот почему его не обходят своим вниманием авторы многочисленных мемуаров, о нем охотно вспоминают в интервью люди, имевшие хотя бы косвенное отношение к тем событиям.

Переводчик генерального секретаря и президента СССР Павел Палажченко тогда работал в Министерстве иностранных дел. В беседе со мной он подтвердил, что и у них в МИД было много разговоров о появившейся статье Нины Андреевой.

Выявились три группы людей. Самая большая состояла из тех, кто помалкивал, но слушал внимательно. Вторая группа была из тех, кто оценил статью как сталинистскую, не принял ее. И в третьей были такие, кто откровенно поддержал позицию Андреевой. Помощник Шеварднадзе Теймураз Степанов-Мамаладзе мне потом подробно рассказывал о том, что происходило, и всегда подчеркивал большую роль Яковлева. Именно он, по мнению Теймураза, был главным автором той правдинской статьи, которая поставила точки над «i».

Степанов-Мамаладзе мне говорил: «Это изменило мое мнение о Яковлеве в положительную сторону». Почему? Разве его мнение прежде было другим? Оказывается, да.

Дело в том, что Теймураз таил давнюю обиду на Александра Николаевича со времен его статьи «Против антиисторизма», опубликованной в «Литгазете» в 1972 году. Та статья, по мнению помощника Шеварднадзе, была частью гигантского заблуждения, в плену которого оказался и Яковлев. И это как раз то, что мы сейчас расхлебываем, с горечью жаловался Теймураз. Недооценка национального фактора. Формальный подход к развитию национальных отношений. «Паша, — назидательно говорил мне Теймураз со своим мягким грузинским акцентом. — Недооценка национального фактора будет дорого стоить всем нам, вот увидишь».

— Погодите, Павел Русланович, — прервал я на этом месте своего собеседника. — Я что-то не пойму. Ведь Яковлев в той своей давней статье если и обратил внимание на проявление грузинского национализма, то сделал это вскользь, в одном или в двух абзацах. В первом он покритиковал публикацию,