Читать книгу - "Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот"

сколь высоко ценю оказанную мне милость, ибо повелитель избавил мужа моего от смерти жестокой и позорной. Войдите в дом. Хикара еще не привели, но мои рабыни готовы оказать вам гостеприимство, ибо нынешнее положение не позволяет мне самой доставить вам это удовольствие.

Царские прислужники поблагодарили Зефани и приняли приглашение. Они вошли в залу, расселись по диванам. Сотня прекрасных рук суетилась вокруг них, и вскоре за вкусным угощением люди Синкариба забыли, зачем пришли.

Тем временем Зефани не теряла ни минуты. Она отвела в сторонку того, кто должен был исполнить смертный приговор.

— Йапусмек, — сказала она, — ты помнишь, как царь Серкадум, мой брат и отец Синкариба, хотел тебя казнить, а я нашла способ уберечь тебя от его гнева? Ты помнишь, что прощением своим обязан тому, кого сегодня должен предать смерти?

— Да, госпожа, я никогда этого не забуду.

— Хорошо, — продолжала Зефани. — Пришло время отдать долг. Хикар ни в чем не виноват. Ты же не хочешь обагрить свои руки кровью невинного и добродетельного человека? Я вытащила из подземелья своего дворца старого раба, гнусного преступника и колдуна, который похож на Хикара. Сейчас твои начальники не видят тебя, а колдун уже одет как мой муж. Когда стражники доставят сюда Хикара, ты немедля заберешь его, закуешь в цепи, которые принес с собою, и завяжешь ему глаза вот этим красным платком. Потом проводи его ко мне, как будто для прощания, и прикажи всем удалиться, чтобы нашему последнему свиданию никто не мешал. Чуть погодя я выдам тебе раба, закованного и с тем же платком на глазах. Ты подашь знак, и пусть слетит с плеч долой голова этого злодея, а после ты отнесешь ее в царский дворец.

— Да поможет нам Бог! — воскликнул Йапусмек. — Я охотно отдам жизнь, чтобы спасти того, кто тебе столь дорог.

— Небо вознаградит тебя, — заверила его Зефани, — а мы со своей стороны обеспечим до конца твоих дней. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Едва они успели всё обговорить, как прибытие Хикара позволило им осуществить свой замысел, да так, что никто ничего не заметил. Раб-колдун стоял на коленях, и даже стражники, которые привели Хикара, не усомнившись, приняли его за бывшего визиря. Позвали евнуха Синкариба, который должен был доложить царю об исполнении его приказа, и как только евнух приблизился к месту казни, рабу отрубили голову. Йапусмек подобрал ее, чтобы отнести во дворец.

Прислужники государя с трудом оторвались от пиршества, устроенного ловкой Зефани. Но им пора было возвращаться к службе, и жена Хикара, закрыв за ними двери, без всяких помех занялась неотложными делами.

Она приказала отнести тело колдуна в гробницу, приготовленную для Хикара. И все, кто был в доме, одевшись в траурные одежды, похоронили казненного, совершив положенные обряды.

Как только наступила ночь, Зефани с помощью раба, что служил тюремщиком в подземельях ее дворца, отвела Хикара туда, где держали старого колдуна. Там она устроила его, и безотрадная темница показалась ей волшебным чертогом, ибо укрыла ее невинного мужа от злобы и зависти.

Всё это время, запершись в своих покоях, двуличный Надан изображал опечаленность, а на самом деле злорадствовал. Синкариб призвал его к себе.

— Утешься, Надан, — сказал он своему визирю. — Твой дядя был нам в тягость, а дурной настрой сделал его слишком опасным. После смерти его жены их имущество достанется тебе, думаю, ждать придется недолго, ибо она не сможет пережить такую потерю.

Царь и Надан предались развлечениям, желая заглушить сожаления и тревогу, а также тайные угрызения совести, которые мучали их, ибо они по-прежнему пренебрегали своим долгом и интересами Ассирии.

Смерть Хикара погрузила Ниневию в великое уныние, вскоре вся страна облачилась в траур, а в соседних государствах никто не мог понять, как Синкариб решился погасить светоч Азии, чьи лучи служили самой надежной опорой его власти. Враги Ассирии открыто торжествовали и отныне лишь искали предлог, дабы завоевать ее.

Царь египетский, фараон, нашел это обстоятельство слишком благоприятным, чтобы им не воспользоваться. Его посланник прибыл в Ниневию и передал Синкарибу такое письмо.

Фараон,

царь семиустого царя всех рек земных,

что наполняет неиссякаемыми водами

морские бездны, —

Синкарибу, царю Ассирии.

Пусть невежда отречется от власти!

Мы желаем воцариться на всей земле,

дабы с помощью мудрости нашей облегчить

ярмо человечества. Покинь свой трон!

Выйди вместе со знатью своей и народом

навстречу оковам, которые принесет армия, коей

я покрою все пески твоей страны.

Не жди в глубине дворца разрушений и смерти.

Есть только одна возможность вступить со мною

в переговоры как с братом.

Вот мои условия.

Есть у меня загадки трудные.

Пришли мне человека, способного их разгадать.

И пусть он выстроит мне между небом и землею

дворец так, чтобы не было у него никакой опоры,

а крыша его ни за что не держалась.

Я могу почитать только того, кто превосходит меня.

Если ты исполнишь волю мою,

я буду выплачивать тебе четыре года

десятую часть доходов всего Египта.

Если же посланный тобою человек сдастся и нарушит

хотя бы одно из поставленных мною условий,

готовься к карам более суровым, ибо я накажу тебя

либо за неповиновение, либо за высокомерие.

Пораженный Синкариб показал письмо фараона Надану.

— Какими средствами я могу отвратить бурю, угрожающую моему царству? — спросил государь. — Созови всех до единого звездочетов, ученых и мудрецов, а также зодчих. Спросим у них, каким чудом можно построить этот немыслимый дворец, что требует от меня царь Египта. И посмотрим, найдется ли среди них тот, кто готов разгадать загадки фараона.

Созыв столь необыкновенного собрания удивил жителей Ниневии; списки с послания египетского царя ходили по рукам, и вскоре один из них попал к Зефани. Ночью она, как обычно, пришла к Хикару и рассказала ему о письме и о волнении, им вызванном. Бывший визирь внимательно прочел послание и спросил у Зефани, что она думает о нем.

— На мой взгляд, — отвечала мудрая женщина, — это всего лишь легкое облачко, которое развеется при первом дуновении ветра. Если бы мой Хикар был по-прежнему жив для всех, я смотрела бы на происки царя египетского как на пустопорожние мечтания.