Читать книгу - "YouTube. Как самый популярный видеохостинг завоевал мир? - Марк Берген"

— Мы стремимся делать больше, — ответил он.

— Ваша основная позиция, — настаивал конгрессмен, — заключается в том, что существует лавина материалов и с ней ничего нельзя сделать?

— Да, мы сталкиваемся с серьезными проблемами, — скромно признал Пичаи, прежде чем ответить отрицательно. — Я считаю, что мы обязаны следить за тем, чтобы YouTube оставался платформой для свободного выражения мнений, но при этом вел себя ответственно и вносил позитивный вклад в общество.

* * *

Команда бренд-маркетинга Клэр Стэплтон ухитрялась держаться подальше от Frazzledrip и всей неадекватной галерки YouTube, да и в целом от большей части политики. В 2017 году Белый дом Трампа попросил прислать ютуберов для продвижения какого-то проекта по кодированию в Детройте, но YouTube не нашел ни одного. Один из коллег сказал Стэплтон, что консервативные шутники-провокаторы зарабатывают на видеохостинге большие деньги, а более энергичные гуглеры начали называть YouTube «CNN для нацистов». Провокационные шутки, болтаясь в безбрежном океане YouTube, не достигали ушей Стэплтон. «Там столько всего происходило, — вспоминала она. — Это было похоже на токсичную выгребную яму».

Однако вскоре она оказалась в первом ряду зрителей во время другого кризиса. В июне, незадолго до празднования гей-парада, на котором YouTube считался корпоративным спонсором, квир-авторы снова пожаловались на ограничение видео и удаление рекламы. Хуже того, некоторые рекламные ролики, которые все же показывались, предназначались для групп по конверсионной терапии геев. Хэнк Грин назвал их презренными, грубыми и отвратительными. YouTube извинился и объяснил, что, хотя эти рекламные ролики не нарушают правил, ютуберы могут не показывать определенные типы рекламы на своих каналах. (Хотя многие создатели не до конца понимали, как этого избежать.) В итоге Стэплтон открыла убедительный документ с разбором этого эпизода, составленный командой разработчиков политики YouTube. В документе делался вывод, что такие кризисы будут возникать и впредь, до тех пор, пока беспорядочный «Длинный хвост» видеороликов и рекламы сортирует автоматизированная система. Чтобы развязать этот гордиев узел, YouTube должен выбрать какую-нибудь сторону — либо окончательно переписать свои правила, чтобы успокоить определенные заинтересованные стороны (например, авторов квир-контента), либо приниципиально отказаться от вмешательства в эти процессы. Невозможно потакать сразу всем. Или, по словам Стэплтон, «быть либеральной иконой и угождать власти невозможно, как Питеру Тиль-Виллю стать либертарианцем».

Но ее компания очень часто хотела быть и тем, и другим. В конце концов, Google и Кремниевая долина были нацелены на изобилие. Это противоречие раздражало Стэплтон несколько месяцев после разгрома Прайда.

Затем она узнала о том, что ее компания в прошлом все-таки заняла чью-то сторону. И это подтолкнуло ее к действию.

В четверг 25 октября Стэплтон уехала из офиса YouTube в свою бруклинскую квартиру, уложила малыша спать, налила себе бокал красного вина и открыла ноутбук[265]. Она зашла на корпоративный сервис для молодых мам и отыскала ссылку на утренний заголовок[266] статьи в Times о ее компании. Щелк.

Google торжественно проводила Энди Рубина, создателя мобильного программного обеспечения для Android, когда тот покинул компанию в октябре 2014 года. […] Что Google не обнародовала, так это то, что сотрудница обвинила мистера Рубина в сексуальных домогательствах.

В The New York Times сообщалось, что некая женщина обвинила Рубина, давнего руководителя Google, в принуждении ее к оральному сексу в гостиничном номере. Сотрудники службы безопасности обнаружили на его рабочем компьютере видео с экстремальным порно, а газета раскопала электронное письмо, которое он отправил женщине; в письме, в частности, говорилось: «Быть владельцем — это вроде как ты моя собственность, и я могу одалживать тебя другим людям». А потом Times заметила: «Google могла бы уволить мистера Рубина и практически ничего не заплатить ему на выходе. Вместо этого компания выдала ему золотой парашют в размере 90 миллионов долларов». (Рубин отрицал принуждение к сексу и отверг все обвинения как «часть клеветнической кампании» со стороны бывшей жены в разгар бракоразводного процесса.)

Стэплтон дочитала статью и сразу же погрузилась во внутреннюю переписку Google. Пичаи в рассылке извинился, написав, что статью «трудно читать», и проинформировал своих сотрудников о шокирующем факте, что за последние два года Google уволила за сексуальные домогательства 48 человек. Times сообщила, что Ларри Пейдж и правление Google подписались под выплатой Рубину 90 миллионов долларов. Некоторые в компании оправдывали это как стандартное выходное пособие, предназначенное для того, чтобы бывшие начальники не уходили к конкурентам. Тогдашний глава отдела кадров Google Ласло Бок позже рассказал, что пытался убедить Пейджа уволить Рубина просто так.

В 19:58 Стэплтон оставила заметку на странице для мам: «Женщины Google (и союзники) сейчас ВСЕРЬЕЗ охвачены яростью, и мне интересно, как это использовать, чтобы добиться реальных изменений». Открытое письмо? Забастовка? Акция протеста? На следующий день сотрудники все еще бушевали. В тот день Стэплтон сделала то, что компания учила ее делать в случае разногласий — запустила акцию «женская прогулка» и пригласила других присоединиться. Когда она проснулась в субботу, на прогулку подписалось более двухсот человек.

Все происходило быстро. Одна коллега из Google предложила составить список требований к руководству, а другая начала обрабатывать поток входящих ответов. К рассылке присоединились мужчины, и Стэплтон расширила сферу ее применения. Среди участников были закаленные мятежники, которые стояли за восстаниями против проектов Пентагона и Китая. Некоторые обвиняли Google в том, что она слишком бесхребетна, дружелюбна к Трампу; некоторые возмущались тем, что подрядчики Google, в том числе модераторы YouTube на аутсорсинге, получали меньше денег и льгот. Все сотрудники наблюдали, как #MeToo перескакивает из одной отрасли в другую, ускоряясь благодаря социальным сетям, и теперь проникает в технологии.

Пять коллег вместе со Стэплтон сформировали специальный организационный комитет. Они выбрали день для акции — ближайший четверг, 1 ноября. Участники общались через зашифрованное приложение для обмена сообщениями, но использовали и документы Google, и календари, и собственные инструменты. (Стэплтон предложила назвать протест #MeGoo, но на это название наложили вето.) На рассылку подписались сотрудники отделов кадров и рекламы; это казалось прекрасным, поскольку Google всегда поощряла персонал высказывать опасения вслух.

В понедельник Стэплтон надела на работу футболку с надписью «Будущее за женщинами». Позже она сказала, что чувствовала себя «как Жанна д’Арк или что-то в этом роде»[267]. Число ее сторонников уже выросло до тысячи. Она отправила еще одно электронное письмо с вопросом: «Почему вы идете на акцию?» В ответ посыпались сотни историй о сексизме, расизме и домогательствах. Это,