Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев"

href="ch2-209.xhtml#id213">[209], секретаря В. А. Уколова, делопроизводителей Ф. И. Попова, К. С. Иванова и переводчика П. П. Макарова вывели на улицу и к каждому из них прикрепили надпись: «Русский коммунист! Каждый может делать с ним, что хочет». Со связанными руками их провели через весь город и на одной из площадей расстреляли на глазах огромной толпы китайцев.

Оставшиеся в живых генконсул Б. А. Похвалинский, четыре женщины и двое детей содержались под арестом в тюрьме в исключительно тяжёлых условиях. 30 декабря 1927 г. их посадили на пароход и через Гонконг направили в Шанхай, где они пересели на японский пароход и через Японию возвратились на родину.

На следующий день после ареста и расстрела сотрудников генконсульства в Кантоне, 15 декабря, генеральному консулу СССР в Шанхае была вручена нота от имени нанкинского правительства о разрыве дипломатических сношений с СССР.

Парадокс ситуации заключался в том, что у Советского Союза не было дипломатических отношений с нанкинским правительством, сформированным в апреле 1927 г. Как, впрочем, таковых отношений у нанкинского правительства не было ни с одним западным государством, которые продолжали признавать только пекинское правительство. Международное признание нанкинского правительства произошло лишь в 1928 г.

Советские консульства в Южном, Центральном, Северном Китае и Маньчжурии и китайские посольства в СССР существовали на основании соглашения с пекинским правительством.

Нота НКИДу СССР была направлена дипломатическим комиссаром провинции Цзянсу Го Тайци, а не министром иностранных дел национального правительства в Нанкине. В ноте, в частности, говорилось:

«Уже в течение некоторого времени национальное правительство получало различные сообщения о том, что советские консульства и советские государственные коммерческие структуры на территории, находящейся под юрисдикцией национального правительства, использовались в качестве центров для красной пропаганды и как убежище для коммунистов. Ввиду международных отношений, существующих между Китаем и Россией, мы до сих пор воздерживались от публичного изложения этих фактов. 11 декабря в Кантоне произошло восстание, закончившееся насильственным занятием города коммунистами, прервавшими средства сообщения и учинившими по всему городу пожары, грабежи и убийства. Это неслыханное происшествие со всеми сопутствующими трагическими последствиями приписывается главным образом тому обстоятельству, что коммунисты пользовались в качестве базы для руководства своими операциями советскими консульствами и советскими государственными коммерческими агентурами. Существуют опасения, что происшествия аналогичного характера могут иметь место и в других местах. … Ввиду этого настоящим устанавливается, что предоставленное консулам СССР, находящимся в различных провинциях, признание будет аннулировано, что советские государственные коммерческие агентуры в различных провинциях должны будут прекратить свою деятельность, с тем чтобы можно было уничтожить в корне дурное влияние и произвести тщательное расследование. …».

В ответной ноте от 16 декабря 1927 г. народного комиссара иностранных дел Г. В. Чичерина всё тому же Го Тайци разъяснялось существо ситуации:

«1. Советское правительство никогда не признавало так называемого национального правительства в Нанкине, от имени которого советскому консульству в Шанхае вручена нота от 15 декабря. „Национальное правительство“ в Нанкине не может не знать, что все консульства СССР существуют на территории Китая на основании договора между Китаем и Советским Союзом, подписанного в Пекине в 1924 г., и каждое назначение консулов в Шанхай, так же как и в любой другой пункт Китая, происходило с ведома и согласия пекинского правительства. Шанхайские власти, так же как и другие местные китайские власти, принимали лишь к сведению эти назначения. Поэтому заявление в ноте „национального правительства“ в Нанкине об аннулировании признания консулов в различных провинциях может означать только то, что захватившие власть генералы в Нанкине под давлением империалистов признали удобным иметь в районе своего господства главным образом консулов тех стран, которые сохранили с китайцами „неравные договоры“…»

Но подобная констатация факта ничего изменить уже не могла. Советские консульства и коммерческие представительства на Юге и в Центральном Китае надо было закрывать.

Только в Шанхае за время с 15 декабря по 18 декабря распоряжением временного суда были закрыты отделение торгпредства, отделения Совторгфлота, Центрсоюза, Дальбанка, Текстильсиндиката, КВЖД, Госторга, Чаеуправления и Дальлеса.

17 декабря генеральное консульство СССР в Шанхае передало нанкинскому правительству ответную ноту Советского правительства о разрыве дипломатических сношений и защиту интересов советских граждан на Юге Китая взяло на себя германское правительство.

В октябре-декабре 1927 г. подверглись налётам советские консульства и представительства хозяйственных и торговых организаций в Шанхае, Чанша и Амое. В декабре 1927 г. были незаконно задержаны советское торговое судно «Симферополь» и звфрахтованное Совторгфлотом китайское судно «Сыпингай».

Такая же участь постигла и состав Генерального консульства в Шанхае.

14-го декабря 1927 г. «Марк» докладывал Берзину: «В связи с ожидающимся уходом консульства, считаю целесообразным:

1/ Алексеева послать в Ханькоу принять агентурную сеть; явку в Ханькоу запросил.

2/ На время резидентом здесь оставить Горбатюка, связь с агентами будет держать переводчик – китаец-коммунист, остается и Яранцев.

3/ Спецкод передать резидентам в Харбине и Ханькоу, условие работы с цитатами книги будет сообщено немедленно во Владивосток, Харбин и Ханькоу». Центр не возражал против такого подхода.

На следующий день «Марк» внёс коррективы в свои же предложения:

«Отъезд Консульства намечен 20 декабря. Но так как Ханькоу не сообщило явки, Алексеев остаётся резидентом в Шанхае, ему переданы: 4-я часть 26-го Кода, условия перешифрования цитатами, книга и средства тайнописи. Почтовую и курьерскую связь строим на Харбин. Приобретение фотографии стоит 600 мексиканских долларов, мастер подыскан заблаговременно. Он желает принять всю сеть, кроме одного агента, однако, все зависит от сметы [последняя?] теперь 1.500 долл. в месяц. Как Вы смотрите на нашу работу здесь в новой обстановке? Определите смету. Телеграфируйте ответ».

На телеграмму была наложена резолюция:

«Алексеев пусть останется. 1500 долл. можно дать.

Надо справиться с созданием нелегального аппарата и связи на Харбин и Владивосток. Создание аппарата Ханькоу надо подготовить».

16 декабря «Марк» информировал Центр о намерении отправить своего нелегального заместителя «Рихарда» в Москву, если оттуда не поступит никаких распоряжений. Распоряжение поступило: «Ни в коем случае не отправлять».

Шанхай, 19-го декабря 1927 г. из Шанхая была отправлена последняя телеграмма от «Марка»:

«Заместителем оставил Алексеева, ему сообщены полные сведения об агентах, лично связан с переводчиком, приезжим китайским коммунистом и Блюмом. Эти держат связь с агентами непосредственно через связного, Алексеев ждёт владельца фотографии, крыша устройство её на ходу. Рихард, возможно, возьмёт отдельную связь [серьёзным?], но новым агентом Горбатюка, который пока остаётся, обсудят, явку в Харбине имеем, возможность перенять работу Ханькоу выяснится после встречи с Василием».

Эта телеграмма была последней не только от «Марка», но и из Шанхая, так как с отъездом Генконсульства прекратилась радиосвязь с Центром. Отныне связь организовывалась только курьерами через харбинскую резидентуру.

В резолюции на письме, обращённым к Берзину, в связи с предполагаемой заграничной командировкой Марка, начальник IV-го