Читать книгу - "Ничья - Александра Лимова"

итогу Лёха Димке жизнь спас… я не могу загадывать, как там могло закончится, если бы они тогда еще враждовали, а рядом с Димкой не было такого человека, чтобы за ним… не имею никакого права вообще предполагать, но это… это, Мар, было твоим инструментом, которое ты превратил в оружие, а ты сидел там и осуждал подобных себе. Поэтому ты самый лицемерный человек, которого я встречала, для которого первостепенно бабло, и похуй, что это, по меньшей мере, аморально прежде всего для тебя, всего такого принципиального!

Для него хлеще пощечины, сжал челюсть так, что желваки заходили. В глазах ярость, в обманчиво спокойный интонациях и фальшивой улыбке бешенство, когда начал:

— Такое странно слышать от…

Оборвал себя. Закрыл глаза, темные ресницы дрожат, видимо, так же как оковы на самообладании. А я, рассмеявшись, качая головой, вглядываясь в это чужое лицо, произнесла:

— Ну же, давай, договаривай, — подождала пару секунд, но челюсть он так и не расцепил, прищурено глядя в сторону. Пришлось договаривать самой, — такое странно слышать от проститутки, да. — Он протяжно выдохнул и тверже сжал челюсть, а я, насмешливо фыркнув, возразила, — нет, не странно, Мар. Проституция это одна из самых честных сфер бизнеса, если не самая. Никто ничего не крадет, никого не обманывает. Есть прайс, клиент получил услугу, он ее оплатил и все расходятся миром. Хочешь что-то получить — заплати, прайс тебе обозначили. Не хочешь — до свидания. Понимаешь? Все добровольно. Никто никого не вынуждает, не заставляет, не обманывает, не обкрадывает. Есть услуги и есть клиенты. А вот этот твое — это наеб. Когда вы вводите человека в заблуждение и отнимаете его деньги. Здесь нет выбора, вы вынуждаете. Обманываете, воруете. Это хуже проституции, дорогой. Это рука об руку с политикой там работа по тому же принципу — наеби, забери все и не отдавай ничего.

— Но ты же с представителем политики жила… — послушно и опрометчиво подался на провокацию он, хлестанув по покивавшей мне раздраженным взглядом.

Провал на тестинге, не так уж ты и хорош в социальной инженерии, господин Гросу.

— Жила, — охотно подтвердила я, — только у тебя снова подмена понятий. Ты же явно выяснил, чем Рэм занимается. Гроссмейстер. Сам он нихуя ничего не делает, у него есть загон баранов, которые на бартерной основе ему деньжата отваливают за то, чтобы он свел их с желательными людьми. Есть полубизнесмены, которые считают его вестником оптимизма и платят ему, чтобы он сливал вовремя интересующую инфу из околоправительственных кругов, но это нечасто и только если Маркелов уверен, что ему это никак не аукнется. У него есть загон марионеточных клоунов, развлекающих публику на политтрибуне, с хайпа он денег состригать умеет не хуже Ульки моей. У него есть подкормленные шавки, которые по его команде кому-то надоедают, ему отваливают бабла, и он делает вид что договорился, на самом деле дав воспитательного пинка своей шавке и вновь посадив ее на цепь. Чуешь разницу между собой и ним? Он не тетку из Воронежа обкрадывает, снимая у нее, может быть последние два косаря с карты. Вообще, если совсем уж честно, то мы с ним оба шлюхи, на том и сошлись, наверное. Только я, прости за откровение, пиздой торговала, а он своей беспринципной гибкостью и умением вовремя поставить раком дебилов с деньгами ради других дебилов с еще большими деньгами. Беспринципность она разная бывает, Марин. — На твоей стороне сейчас деньги, сила покровительствующей власти, коррупция. Система сгнила насквозь и такие как ты думают, что вы избранные, вы под защитой, вы ведь самые умные и незаменимые, а факт в том, что всегда приходят новые. Ты же говоришь, что у тебя одна из самых мощных скам-команд. Во множественном числе, значит, таких как ты немало. Завтра заблистает на сцене очередной самородок, готовый за копейки ебашить… о, еще момент в памяти всплыл. Помнишь наше первое псевдосвидание в трактире Некрашевича, которое закончилась еблей в туалете? — улыбнулась, с отдаленно садистским удовольствием наблюдая иронию в сплетении со злостью в обжигающем карем бархате. Эка как сильно мы правду не любим, оказывается… — я пришла, когда вы с Темой трещали с интересными и самого серьезного вида дядечками. Тёма потом все переживал, что много вы им процентов башляете. Так вот, с такого все и начинается. Вы в себя верите очень, за всеми вы следите, и вообще самые умные и мощные, а вскоре появятся на горизонте такие же умные, с голодными глазами и готовые пахать за копейки, понимаешь, чем все обернется? Поучись у Рэма, Мар, он всегда в тени, и вот тогда ты незаменим.

Секунда и второй его ожидаемый провал — самообладание все-таки утратил. Я заблуждалась, когда думала, что я к этому готова. Когда намеренно добавляла выверенный сарказм в интонации, говорила с прохладной иронией, ударяя по болевым точкам. По болевой точке. Чтобы вывести в бешенство, когда он перестанет контролировать и фильтровать то, что говорит. Прокол с осуждением проститутки был первым этапом, подготовительным ко второму, и я действительно была уверена, что готова. Однако… глядя на лицо, такое знакомое, глядя в глаза в которых растворялась, видя как все это искажается, уродуется яростью, балансирующей на тончайшей грани с ненавистью, внутри все содрогнулось. Сжалось и истошно завопило остановиться и остановить. Необдуманно, на защитном рефлексе, все еще оберегающем запятнанные кровью нутра осколки надежды. Дурная бабская натура… Взятая в тиски. Когда прямо смотрела в глаза, в которых отчетливо, обжигающе светилось «ты предала меня». Смотрела, ощущая как холодны руки на моих коленях, усилием удерживаемые от дрожи, когда внутри отпечатывалось то, что неистовством полыхало в глазах и Мар как-то очень по звериному оскалившись хлестнул:

— Может быть, если у тебя такие мысли о бывшем, то ты сама себе врешь, Соня? Первые проблемы — к нему. Заглотила факт его гнилого поступка, когда он прислал мне видео как вы в машине тискались и мне в глаза сидела и как равнодушная, наигравшаяся сука говорила, мол, ну да, ну было, ну сосались. Меня тогда это еще поразило… вот так, в один щелчок пальцев, так просто говорить. Так просто врать… а потом ты на мне висла, умоляя ничего ему не делать. Уж не потому ли, что не хотелось… — понизил голос и ударил словом, — чтобы твоему любимому бывшему мужу счет предъявили за его шакалье поведение? И все твои заходы с вопросами издалека об