Читать книгу - "Ученик мертвого Дома - Виталий Бриз"

хотите, чтобы я раскрыл все секреты Дома Шипа, которыми владею?

Они хотели. Но старейшины Лозы… мои старейшины были достаточно мудры и умели держать свою жадность в узде. И терпения, как и подобает заклинателям их ранга, у них хватало.

— Пожалуй, на сегодня достаточно, — объявил глава Фухуа. — Благодарю, Саньфэн. Можешь отдыхать. Ждем тебя через два дня.

Кулак к ладони, поклон, не выражающий ничего, даже положенного почтения к мастерам. Дань традиции, которой нужно следовать, чтобы избежать неприятностей.

Кивок означал, что я свободен.

Я направился к выходу, но у самых дверей меня остановили.

— Саньфэн, — мягко окликнул меня глава Фухуа.

Я обернулся.

— Ты нас ненавидишь?

Ложь мастерам — один из тягчайших грехов, и я не собирался ему поддаваться. Всего лишь ушел от ответа, озвучив прописную истину:

— Каждому ученику Дома должно с благодарностью и почтением относиться к его главе и старейшинам.

Тэнг Фухуа покачал головой, но ничего более не спросил.

* * *

После духоты Дворца свежий весенний ветер, долетающий с горного хребта Шуан-Ди, был подобен живительному глотку ключевой воды. Я позволил себе пару мгновений насладиться им, прежде чем начать спуск в деревню.

Ненавижу ли я Лозу? Людей, которые заявились в мой Дом, убили моих друзей и учителей?

Тигр пожирает антилопу, слабые — пища для сильных. Таков закон этого мира, а против мировых законов идут только глупцы и самоубийцы. Я невольно прикоснулся к груди, где в сердце дремал «Червь клятвы».

Ненавижу ли я Дом Лозы? Ответ очевиден. Но ненависть — бесполезное разрушительное чувство, которое единственное к чему приведет, — это к моей гибели. Учитель приказал мне жить дальше и заботиться о выживших из Дома Шипа.

Не стоит жалеть дерево, когда оно уже превратилось в лодку.

— Саньфэн! Доброе утро!

Навстречу мне спешила Яньлинь. Лицо ее раскраснелось от быстрой ходьбы, глаза подозрительно блестели. На ней сегодня было изумрудное парадное ханьфу с орнаментом в виде листьев.

— Я не знала, что подобает одеть. Поэтому и задержалась, — смутилась она, заметив, как я рассматриваю ее, провела пальцем по лицу: плакала? Натянуто улыбнулась. — Не слишком официально?

— Выглядишь отлично. А где Хуошан?

В переданном вчера приглашении говорилось, что глава Фухуа желает видеть всех трех старших учеников Шипа.

— Он сказал… — Яньлинь замялась, — что не сможет.

Полагаю, Быкоголовый выразился намного грубее. С него станется вслух пожелать «этим кошкам и собакам, что прячут нож внутри улыбки» получить в подарок песочные часы [пожелание смерти]. Вот же упрямый осел! Сам нарывается на наказание!

Яньлинь покосилась на Дворец и понизила голос, будто опасаясь, что находящиеся там старейшины Лозы могут ее подслушать.

— Мне страшно.

— Веди себя как обычно, словно перед тобой прежний глава Шаньюань, и все будет хорошо.

— Тогда мне лучше поспешить.

Глава Шаньюань не терпел опозданий, и Яньлинь торопливо устремилась вверх по лестнице.

— Давай-давай, твой растрепанный вид и раскрасневшееся лицо очень порадуют Тэнг Диши, — крикнул я ей вслед.

Яньлинь отмахнулась, и я не стал настаивать: возможно, это был ее способ протеста, молчаливого несогласия с окружающей нас действительностью.

Не стоит жалеть дерево…

Утро пришло в мир, наполнив его светом и жизнью. Затопленные поля, убегающие к далеким холмам, блестели огромными зеркалами, отражающими безоблачное небо. Вода приблизилась вплотную к домам, казалось, еще чуть-чуть и затопит дворы — обманчивое впечатление: пусть в Доме в эти дни и царил бардак, за плотинами следили.

Если смотреть с высоты, деревня мало изменилась. Часть разрушенных хижин разобрали, другие развалины уже примелькались и, чудилось, были всегда.

На улицы вернулись люди.

Стайка голопятых малышей лет шести играла в безглазую ищейку. Рядом крутился бестолковый щенок, то и дело норовивший влезть в забаву. За ними приглядывал старик Чан, выбравшийся из своей мастерской погреть кости на солнце. Позвякивая колокольчиком, катилась тележка водовоза, запряженная седым на боках ослом. Женщины с коробами за спинами вереницей направлялись к реке.

От огромных глиняных котлов шел соблазнительный запах свежего риса и рыбы. Я вспомнил, что еще не ел, и свернул к кухне. Сегодня дежурила семья Йизэ — добродушный толстяк с вечно удивленным выражением на лупоглазом лице, его напоминающая сухую иву жена и две их дочери. Младшая была глуповата, старшая… тоже, иначе бы не строила глазки всем подряд заклинателям, надеясь, что кто-нибудь из них, неважно кто, возьмет ее замуж.

С семьей Йизэ у меня всегда были добрые отношения, а потому хоть пора завтрака давно миновала, нашлась и миска жаренного с фасолью риса, и несколько кусков карпа, обвалянных в зелени.

— Саньфэн, я тут спросить хотел, это… — других неурочных гостей не было, и Йизэ воспользовался затишьем, чтобы поговорить. — Что слышно во Дворце? Когда в этом году собираются благословлять поля?

Я пожал плечами. Я мысли главы Фухуа прочитать не способен. Кто знает, когда будут заклинать поля на богатый урожай и будут ли заклинать вовсе, или чужаки наплюют на нужды этой деревни? Странно, что мы до сих пор не отправились в Дом Лозы. Наверно, мастера еще не разобрались с «наследием» Шипа, или, другими словами, не разграбили все хранилища.

— Понимаю, у вас свои дела, заботы. Да, такие дела, что не до нас… — не унимался Йизэ, от волнения комкая в руках полотенце. — Но рис уже посадили. И лук тоже.

— Приказа от мастеров пока не поступало.

— Так мастеров, почитай, не осталось… — он с опаской покосился на Дворец, осенил себя отгоняющим злых духов знаком. На лбу — от жары ли, волнения — выступили капельки пота. — Старых мастеров. А от этих, пришлых, чего еще ждать? Ты бы… поспособствовал как-нибудь.

Как-нибудь — это как? Самому заклясть поля? Боюсь, надорвусь, даже если привлеку Хуошана, Яньлинь и ребят помладше. Напомнить старейшинам Лозы об обязательствах защищать и оберегать вассалов Дома? Они и так небось помнят. Но считались ли вассалами местные жители, я не был уверен.

— Я думаю, старосте деревни все же лучше самому обратиться к главе Фухуа.

Ответ прозвучал излишне резко, и Йизэ отодвинулся, забормотал:

— Ну не злись, не злись… Я же только спросил.

Я не спеша ел и смотрел в окно.

Жизнь обычных людей пока поменялась мало. Дети играли взрослые занимались привычными хлопотами.

Салатовые ханьфу мелькали среди толпы слишком часто.

Стоило появиться чужакам, и разговоры затихали, на лицах проступало опасение, а люди от греха подальше спешили перейти на противоположную