Читать книгу - "Общества Обмен Личность. Труды по социальной антропологии - Марсель Мосс"

Чтоб принесли свой плод и пашни вам и сад,

Чтоб ночью ангелы, когда все люди спят,

Вам навевали сны отрадные и грезы.

Давайте! Ведь не век быть в этом мире вам.

За милостыню Бог заплатит щедро там;

Он за нее пошлет нетленное богатство.

Давайте! Чтоб всегда у вас перед крыльцом

Бедняк измученный с веселым был лицом

И находил приют, радушие и братство.

Давайте! Чтоб любил вас Бог; чтоб даже злой

При вашем имени был умилен душой;

Чтоб бедные о нем исполнилися слухом.

Давайте! Для того, чтоб в ваш последний час

Был Тот на небесах заступником за вас,

Который на земле был первый нищий духом.

(Пер. Н. Грекова)[109]

Вернемся, однако, к методологии Мосса. Метод, применяемый в «Опыте о даре», — это прежде всего метод «точного сравнения», при котором изучаемое явление рассматривается в конкретных регионах и социальных системах. Автор противопоставляет этот метод такому сравнению, «где перемешивается все и вся, где институты теряют всякий местный колорит...»[110]. Обмен в форме дара в архаических обществах Мосс рассматривает как «тотальность-в-тотальности», считая условием его понимания охват социальной системы, в которой обмен функционирует, с ее многообразными связями и взаимозависимостями. Этот подход, по его мнению, имеет двойное преимущество: во-первых, он позволяет установить общность между изучаемыми явлениями; во-вторых, и это особенно существенно, он способствует проникновению исследователя в самоё социальную реальность: «Нам удается, таким образом, наблюдать социальные явления в их конкретности, такими, каковы они в действительности»[111].

Нетрудно заметить, что проблема «тотальных социальных фактов» приводит Мосса к постановке проблемы абстрактного и конкретного в социальной науке. Он считает, что «...надо идти от конкретного к абстрактному, а не наоборот»[112], и стремится осуществить этот принцип в своих исследованиях. В то же время он утверждает, что прогресс науки «всегда осуществляется только на пути к конкретному...» и что «после того как социологи по необходимости слишком много разделяли и абстрагировали, им надо постараться вновь воссоздать целое».[113] Как объяснить видимую противоречивость этих высказываний?

Французский социолог Клод Дюбар так интерпретирует постановку Моссом проблемы абстрактного и конкретного: «Поднявшись от конкретного (такой-то магический обряд, такое-то жертвоприношение) к абстрактному (основание магии, схема жертвоприношения), необходимо вновь опуститься к конкретному (меланезиец, который приносит жертву). Но это новое конкретное не есть тот сырой материал, который дан этнологу прямо или косвенно и исходя из которого он стремится создать систематическую теорию; это новое прочтение, новое описание данного в свете той теории, которая достигнута через поверхностные и анекдотические детали примитивного описания»[114].

Применительно к «Опыту о даре» решение проблемы Моссом выглядит таким образом[115]:

Образное конкретное

Этнографические наблюдения и документы относительно потлача, кулы и т. д.

Абстрактное

Обмен = дар

Мысленное конкретное

Потлач, куда и т. д., вновь описанные как модальности обмена = дара

Мосс, таким образом, применяет тот принцип научного исследования, который был сформулирован Марксом: «Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного. В мышлении оно поэтому выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно представляет собой действительный исходный пункт и вследствие этого также исходный пункт созерцания и представления. На первом пути полное представление подверглось испарению путем превращения его в абстрактные определения, на втором пути абстрактные определения ведут к воспроизведению конкретного посредством мышления»[116].

В целом с интерпретацией Дюбара можно согласиться с той оговоркой, что в творчестве Мосса указанный принцип выступает лишь как тенденция. Дело в том, что он непоследователен в применении принципа «восхождения от абстрактного к конкретному». В схеме «образное конкретное — абстрактное — мысленное конкретное» наиболее слабым, точнее, наименее разработанным у него оказывается абстрактный, теоретический уровень, где должен содержаться объясняющий принцип обмена в форме дара.

6. «ОПЫТ О ДАРЕ»: СУДЬБА И ПЕРСПЕКТИВА

Выше подчеркивалось, что Мосс оказал значительное влияние на судьбы социальных наук во Франции как своими концепциями, так и преподавательской деятельностью. Воздействие его идей и преподавания сказалось на различных отраслях общественной науки: этнологии, фольклористике, индологии, исторической психологии и т. д. Его учениками были такие известные ученые, как Р. Кайуа, С. Чарновски, Л. Дюмон, Μ. Гриоль, Р. Монье, А. Вараньяк, Д. Польм, Ж. П. Вернан. В области же общей теории, и прежде всего в «Опыте о даре», в его творчестве черпали вдохновение главным образом два крупнейших представителя французского «постсоциологизма»: социолог Георгий (Жорж) Гурвич и этнолог Клод Леви-Стросс.

Первого из них интересует главным образом постановка Моссом проблемы «тотальных социальных фактов», именно в том их аспекте, который выражает полноту свойств явлений, изучаемых социологией. Гурвич соединил идею «тотального социального факта» Мосса с представлением о гештальте, развитым в психологии В. Кёлером и К. Левиным. С его точки зрения, понятие «тотальности» выражает тот факт, что социальные явления выходят за рамки структурных, охватывают всю совокупность свойств объекта, включая его бесструктурные и динамические аспекты, ведущие его к разложению. Отправляясь от идей Мосса, Гурвич определяет социологию как «науку, которая изучает тотальные социальные явления в совокупности их аспектов и их движения, заключая их в диалектизированные микросоциальные и глобальные типы, в процессе их становления и разрушения»[117].

Подобно основателю структурализма в лингвистике Ф. де Соссюру, Мосс не склонен пользоваться понятием «структура». В одном месте он даже извиняется за его употребление, по-видимому, считая его устаревшим; смысл, который он вкладывает в этот термин, является чисто социально-морфологическим (т. е. в его понимании экологодемографическим)[118], что коренным образом отличается от понимания структуры в структурализме.

Тем не менее, некоторые идеи Мосса давали основания для интерпретации их в духе структурализма, которую осуществил Леви-Стросс. Выше говорилось о том, что Мосс, как и другие представители французского «социологизма», трактует социальную реальность как царство детерминизма, исходя из ее включенности в природное бытие. Но в то же время, в рамках определенной детерминации она для него является сферой случайного и произвольного. Он пишет: «Все социальные явления представляют собой в некоторой степени продукт коллективной воли, а кто говорит о человеческой воле, тот говорит о выборе между различными возможностями». И далее: «Область социального — это область модальности»[119]. В данном отношении существенно то, что сочетание фундаментального детерминизма с определенным «волюнтаризмом» у Мосса (хотя и далеко