Читать книгу - "Полководцы Победы - Леонид Михайлович Млечин"

– Естественная сфера обитания немецкого народа, – говорил имперский министр продовольствия и сельского хозяйства Вальтер Дарре, – это территории к востоку от рейха – до Урала, к югу до Кавказа, Каспийского моря, Черного моря. Мы должны освоить это пространство, следуя тому природному закону, что более полноценный народ имеет право захватывать землю, принадлежащую неполноценному народу.

Вопросы морали к этой ситуации неприменимы. Немецкий народ имеет право считать своими огромные территории на востоке и выселить оттуда тех, кто там сейчас живет. На земле действует только один закон: слабый уступает место сильному…

Пропагандистское прикрытие войны с Россией обеспечивал имперский министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс. Его аппарат делал упор на расовой неполноценности славян. Русских именовал грязными монголоидными ублюдками. Солдат вермахта призывали смотреть на русских как на вредных микробов, подлежащих уничтожению.

В апреле 1942 года в Берлине по указанию Геббельса была устроена выставка «Советский рай», которая должна была показать жизнь людей в России как примитивную и убогую, продемонстрировать расовую неполноценность славян. Философ Федор Августович Степун, который покинул Россию после революции и два десятилетия преподавал в Дрездене, писал в разгар войны: «На стенах, заборах и столбах всех германских городов и даже деревень на любознательных немцев назойливо смотрят тенденциозно выбранные и тенденциозно сфотографированные русские лица с соответствующими надписями: “Вот они, большевистские мародеры, поджигатели и убийцы”».

Немцам так долго внушали: вы – лучшие, что они в это поверили. Ощутив свое превосходство и исключительность, превратили идеологические утопии в практическую политику. Ради расширения жизненного пространства устроили мировую войну. Во имя торжества расовой идеологии приступили к уничтожению других народов.

Геббельса особенно раздражало упорное сопротивление красноармейцев. «Крысы, – злобно говорил он, – больше приспособлены для борьбы, чем домашние животные. Они живут в таких ужасных условиях, что им необходимо уметь драться, чтобы выжить». Один из генерал-фельдмаршалов жаловался Гитлеру: «Русские сражаются, как звери, до последнего дыхания».

В самые трудные месяцы

В подписанной Гитлером секретной Директиве № 21 о плане войны против Советского Союза (План «Барбаросса») говорилось: «Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в западной части России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено».

Летом 1941-го командование вермахта делало ставку на танки. Немецкие генералы старались рассечь линию фронта танковыми клиньями на максимальную глубину и зайти советским войскам в тыл.

Вермахт находился в расцвете своей мощи. И в первые недели войны танковые колонны рвались вперед – на восток. Немецкие генералы прикидывали, сколько им осталось до Москвы и когда именно Советский Союз капитулирует.

4 июля Адольф Гитлер самоуверенно сказал своим генералам:

– Я уже давно пытаюсь поставить себя в положение противника. Практически он уже проиграл войну. Очень хорошо, что нам в самом начале удалось уничтожить русские бронетанковые дивизии и авиацию. Русские не смогут восполнить эти потери…

Гитлер ошибся.

В те месяцы Красная армия отступала с боями, важнейшие экономические районы оказались оккупированы врагом, но война вовсе не была проиграна.

Обширная территория, экономический потенциал и людские ресурсы Советского Союза были несопоставимы с немецкими. Население СССР в два с половиной раза превышало население Германии. Эвакуация промышленности на Восток, где заводы в кратчайшие сроки возобновили военное производство – плюс помощь, полученная от Соединенных Штатов по ленд-лизу, – позволили снабжать Красную армию всем необходимым. А вот Германия длительной войны выдержать не могла. Немногие сознавали, что летом 1941-го вермахт мобилизовал всех, кого было можно призвать…

В ночь на 30 июля 1941 года маршал Шапошников был вновь назначен начальником Генерального штаба.

«Во главе штабного аппарата, – вспоминал его воспитанник маршал Александр Михайлович Василевский, – встал тот, кто в те месяцы мог, пожалуй, лучше, чем кто-либо, обеспечить бесперебойное и организованное его функционирование».

Главное, что сделал в эти труднейшие месяцы Шапошников: сохранил управление войсками, взаимодействие частей и соединений, cогласованность боевых операций по всей линии советско-германского фронта.

Он планировал не только жесткие и упорные оборонительные действия, но и постоянные контрудары. Следил за тем, чтобы части Действующей армии получали необходимое пополнение, боевую технику, боеприпасы, снаряжение…

И Шапошников понимал: войска надо учить даже в такой сложной ситуации.

Он говорил главкому Юго-Западного направления маршалу Семену Михайловичу Буденному:

– В отношении новых формирований моя точка зрения такова, что нам в первую очередь надо стараться восстанавливать уже обстрелянные и закаленные в боях соединения. Опыт показал, что новые формирования, не будучи достаточно сколоченными, не выдерживают первых ударов.

Сталин поначалу использовал генеральный штаб как источник информации и инстанцию, через которую его приказы передавались войскам. Но Шапошников постепенно убедил вождя в значимости Генштаба.

Маршал Василевский вспоминал: «Личный авторитет Шапошникова, безусловно, благотворно сказывался на процессе превращения Генерального штаба в надежный рабочий орган Ставки Верховного Главнокомандования. По мере того, как разворачивались события, Сталин все больше стал придерживаться правила – принимать всякое ответственное решение по военному вопросу лишь после предварительного доклада начальника Генштаба».

Генштаб под руководством Шапошникова подготовил план контрнаступления под Москвой в декабре 1941 года. Планы вермахта были окончательно сорваны, и это предопределило грядущую Победу.

И даже в те месяцы 1941-го Борис Михайлович неизменно сохранял необходимое военному человеку хладнокровие, и другие офицеры следовали его примеру.

Генерал армии Сергей Матвеевич Штеменко, начальник оперативного управления Генштаба, вспоминал: «Борис Михайлович был обаятельным человеком и к таким, как я, молодым тогда полковникам, относился с истинно отеческой теплотой. Если что получалось у нас не так, он не бранился, даже не повышал голоса, а лишь спрашивал с укоризной: “Что же это вы, голубчик?”… От такого вопроса мы готовы были провалиться сквозь землю, ошибки свои запоминали надолго и уже никогда не повторяли их.

Основная тяжесть руководства Генштабом лежала на плечах Бориса Михайловича Шапошникова. Несмотря на тяжелую болезнь, он успевал выполнять всю необходимую работу в Генштабе и к тому же немалую роль играл в Ставке.

Сердце сжималось всякий раз, когда мы видели своего начальника: он непривычно ссутулился, покашливал, но никогда не жаловался. А его умение сохранять выдержку, обходительность просто поражало».

Шапошников трудился в Генштабе до мая 1942 года, когда по состоянию здоровья сам попросился в отставку. Его утвердили начальником Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, а Генштаб в июне возглавил Василевский.

Шапошников охотно погрузился в подготовку тех, кому предстояло в скором времени возглавить войска. Столь же важным он считал осмысление боевого опыта. При его участии был подготовлен трехтомный труд о битве под Москвой.

Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников умер 26 марта 1945 года. Совсем немного не дожил до Победы, для приближения которой он сделал так много. Его похоронили у Кремлевской стены.