Читать книгу - ""Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров"

лучше. А если бы не сдох? Если бы стал таким, как эти упыри, которых видел Зверобой? Как Зося если бы стал? К кому они первым делом идут? К кому Зося пришла? К тому, кого любила и знала при жизни. Вот и он бы пришел к Митяю…

– Ты чего, Гриня? – пробился сквозь мрачные мысли голос Власа. – Вид у тебя такой, словно это ты только что ожившего покойника увидел.

– Я думаю, – буркнул он.

– О чем?

– О том, что их там трое было. Тех, кто из могилы выкопался.

– Может и больше, – ввернул Зверобой. – Сами понимаете, я дожидаться не стал, мне и того, что увидел, хватило, чтобы до конца дней своих кошмарами маяться. А к чему это ты клонишь, Гриня? – Он подозрительно сощурился.

– К тому, что оборотень, выходит, не один, а целая стая. Откуда тут целой стае взяться? – Григорий бросил быстрый взгляд на Власа, подмигнул, а потом добавил: – Ну, это если поверить, что оборотни вообще существуют.

– Не знаю. – Зверобой не обиделся. Кажется, сам он не задавался таким вопросом и сейчас тоже призадумался.

– Пустое все, – оборвал их разговор Влас. Решительно и зло оборвал. – Увидел ты, Вася, что-то с пьяных глаз. Ну, может и в самом деле фрицы кого-то из своих живьем закопали.

– Почему это с пьяных глаз? – Оскорбился Зверобой. – Я ж говорил, что месяц в рот ничего не брал.

– Ну, пусть и на трезвую голову. Допускаю, что увидел ты что-то необычное. Ну вот, к примеру, как выбирается раненый из могилы, а остальное – это уже плод твоей фантазии…

– Скажете, и вот этот укус, – Зверобой тронул себя за раненное плечо, – плод моей фантазии?

– Не скажу. – Влас покачал головой. – В укусах я не разбираюсь, я больше по пулевым ранениям.

– А раз не разбираетесь, товарищ командир, так и нечего тут… – Зверобой возмущенно засопел, сжал покрепче приклад своего ружья и отошел от костра.

– Странные дела… – пробормотал Влас, провожая его взглядом. – Мало нам фашистов.

– И не говорите, товарищ следователь, – поддакнул Григорий. Сам он окончательно утвердился в мысли, что двигаться нужно к Гремучему ручью, а по дороге взглянуть на эту… могилу. И смотреть теперь нужно в оба. Потому что, один черт знает, сколько на самом деле упырей из нее выбралось. Ребятки рассказывали, что убили двоих в овраге. Вот, наверное, ту немецкую дамочку и убили. И еще, кажется, шестерых на подступах к болоту. Далеко, выходит, забрели «игрушки» старой ведьмы. Хорошо, если их было всего восемь, но кто знает? Да, нужно смотреть в оба.

Дальше шли молча и так быстро, как только могли. Поначалу Влас еще поглядывал на Григория, интересовался самочувствием, но скоро интересоваться перестал, понял, что справляется Григорий хорошо и обузой ни для кого не будет. А Зверобой то уходил, то возвращался. Наверное, выискивал в чаще своего оборотня. Или таким привычным способом пытался успокоиться.

Потому и к деревне они вышли еще при свете дня. К тому, что от деревни осталось…

К тому времени, как Видово заполыхало, сам Григорий был уже при смерти и вот этого всего не видел. Может и хорошо, что не видел, потому что как такое можно вынести? Вся жизнь его прошла в Видово. А теперь что же? Нет теперь ни деревни, ни школы с больницей, ни их с Зосей дома. Тети Оли дома тоже нет. Никого не пощадили гады! Григорий скрежетнул зубами. Наверное, громко скрежетнул, потому что Влас сказал:

– Главное, что люди спаслись. А деревню мы отстроим.

Захотелось закричать, спросить захотелось у товарища следователя, а кто виноват, что фрицы спалили деревню? Уж не из-за их ли неудавшейся операции все случилось?! Сам он понимал, что причина в другом, но хотелось кого-то обвинить. Вот хоть бы Власа и обвинить…

Не закричал, но, наверное, что-то такое мелькнуло в его взгляде, потому что Влас криво усмехнулся и покачал головой. Хорошо хоть ничего не сказал, а то бы и до драки дело дошло. Чувствовал Григорий в себе сейчас эту потребность рваться в бой, рвать врага на куски. А может это и не его вовсе потребность, а упыриная? Как сейчас понять, где он, а где эта тварь?

– Дальше что? – спросил Зверобой, вглядываясь в землю под ногами.

– Что ты видишь? – спросил Григорий. Зверобой был не только отменным охотником, но еще и отличным следопытом. И если он сейчас смотрит на землю, значит, не просто так, значит, видит следы.

Григорий и сам всмотрелся, а как всмотрелся, так и начал различать…

– Наследили, – сказала Зверобой мрачно. – Недавно совсем проходили.

– Кто? – вмешался в их разговор Влас. Таким уж он был человеком, что должен был все держать под контролем.

– Сначала двое прошли. Ну как прошли, один другого на себе тащил. Вот видишь? – он указал сначала на едва заметное углубление от сапога, а потом две бороздки. Так и есть, кто-то кого-то тащил. Плохо, из самого Григория следопыт сейчас был никудышный. То ли ранение повлияло, то ли то, что через адовы ворота он туда-сюда шмыгал, но подводил его нюх. Не чуял, считай, ничего. Да и видел не особо много.

– А давай-ка и мы по этим следам. – Он не сводил со Зверобоя взгляда, а Влас не сводил взгляда с них обоих.

– Хочешь знать, куда эти двое шли?

– Хочу знать, кто эти двое, – ответил он честно. Потому что, если один другого тащил на себе едва ли не волоком, то, как минимум, с одним из них случилась какая-то беда. И если эти двое Митяй с Севой, то дело плохо.

– Этого я тебе, Гриня, не скажу, но, судя по шагу и глубине следов, тот, что тащил, ростом с тебя будет и парень не из хлипких.

Если ростом с него, то это может быть Сева, потому что Митяй на полголовы ниже…

– Не хочу тебя расстраивать, – Зверобой присел на корточки, растер в пальцах ком земли. – но за этими двумя шли еще, – он задумался, а потом продолжил: – четверо или вообще пятеро. Вот смотри сюда.

Григорий уже и сам видел отчетливый след армейского сапога…

– Пойдем, – велел он, выпрямляясь, стараясь не думать о том, что может ждать их в конце пути, стараясь не загадывать, куда их этот путь приведет.

Путь привел на его собственный двор.

– Ну, что? – Обернулся на него Зверобой. – Говори, Гриня, куда тут дальше.

Дальше некуда. От дома ничего, кроме закопченного остова печи, не осталось. Или кое-что все-таки осталось?

Вход в погреб был открыт. Означать это могло только одно: кто-то прятался внутри.