Читать книгу - "Ужас Дикого Леса - Василий Горъ"

эмофоне Нестеровых, изредка поглядывал через зеркало заднего вида на Рюриковну, тихо дуревшую от послевкусия столь экспрессивного поступка, и мысленно повторял аргументы, убедившие меня… хм… пойти ей навстречу:

«Я, как представительница рода Рюриковичей, не имею права терять лицо, а значит, выйду замуж невинной и до конца своих дней буду хранить верность супругу, которого мне подберет отец. Но поговорка „Стерпится – слюбится“ однозначно не про меня, поэтому навязанному „избраннику“ достанутся только тело и лютая ненависть, ибо душа уже принадлежит вам, Нестеровым. А теперь угадай, кому я хочу подарить первый поцелуй…»

Что интересно, девчонки ее не подначивали от слова «совсем», хотя словосочетание «первый поцелуй» никак не сочеталось с возрастом под полтинник и весьма разносторонним жизненным опытом. Более того, они не мешали ей разбираться в себе и своих ощущениях. Зато над кольцами чахли круче, чем царь Кощей над златом – поворачивали то в одно стандартное положение, то во второе, изучали каждый бриллиант, любовались фениксами и так далее. Впрочем, на Казанском мосту через Москву-реку вдруг заметили золотые купола храма Всех Богов, вспомнили о цели поездки, посерьезнели и ушли в себя. Все, кроме Софьи – она вывесила перед собой поисковик и полезла в Сеть.

Я тоже подобрался. Вернее, мысленно перебрал вещи матушки, хранящиеся в пространственном кармане, вытащил наружу две самые обычные резинки для волос и протянул одну из них Ладе.

Объяснений не потребовалось: сообразив, что это вещь была чем-то очень дорога Радославе, девушка благодарно кивнула, убрала подношение в нагрудный карман, спрятала потемневший взгляд за густыми ресницами и положила руку на мое бедро.

Я накрыл ее ладонь своей, растворился в светлой грусти, появившейся в эмоциях любимой, и большей частью сознания ушел в счастливое прошлое. Где и пребывал до въезда на знакомую парковку. После возвращения в реальность нашел место для трех «Горынычей», припарковался по центру, вырубил движок и приложил весь «экипаж» усилением. Конвой тоже не бездельничал. Шершень, остающийся на охране машин, продолжил обработку информации, поступавшей со стайки разведывательных дронов и взятых под контроль уличных камер наблюдения, а остальные парни десантировались наружу и перекрыли подступы к нашей тачке не только своими телами, но и четырьмя слоями воздушной пелены.

Мы высадились после отмашки Колуна. Я и Лада образовали своего рода головной дозор, за нами полукругом выстроились Колун, Ольга и Потапыч, за их спинами встала Софья, а затем Кайман со Швеллером и «соседки» в роли тылового дозора. Да, с учетом того, что мы, «Фениксы», были в гражданке, такое построение выглядело странновато, зато защищало Софью с максимальным КПД. В общем, к храму пошли такой «коробочкой» и буквально метров через восемьдесят вынудили сдвинуться в сторону семейство невысоких, коренастых и дочерна загорелых соотечественников, судя по всему, приехавших в Москву откуда-то из глубинки.

В первое мгновение старшие ощутимо напряглись и еле слышным шепотом приказали стайке разновозрастных детишек спрятаться за женщин. Чуть позже один из молодых мужчин идентифицировал боевую броню Конвойных и с интересом вгляделся в охраняемую персону. А когда узнал в ней изрядно помолодевшую Черную Мамбу, ошалело вытаращил глаза, убедился в том, что ему не мерещится, восторженно заулыбался, выдохнул ее имя-отчество и сложился в поясном поклоне. Еще через пару секунд его последнее действие повторили и все остальные. Правда, при этом самые хитроумные пацаны направили на нас камеры ПКТ-шек, но это было более чем логично. И, судя по сочной зелени в телеметрии с дронов наблюдения, абсолютно безопасно.

Последнее приняла во внимание и Софья. Вернее, сочла возможным замедлить шаг, радушно поздороваться, выслушать пожелание доброго дня и весело подмигнуть девчушке лет пяти-шести, восседавшей на шее то ли отца, то ли старшего брата. В том же режиме работала и дальше, уделяя по толике внимания всем, кто попадался на пути. А перед входом в храм подобралась и через функционал КТС-ки перекинула роль лидера на меня.

Я подвел всю нашу компанию к скамеечке, на которой когда-то правил Ладе подгоревшие жилы, привлек внимание ближайшего жреца, серией жестов попросил подойти к Саше и помочь с получением жертвенного животного, а сам в сопровождении Рюриковны пошел к алтарю Макоши. За требой спутницы смотрел со стороны, чтобы невзначай не «привязать» к семье еще и ее. Но не отвлекался. Поэтому заметил, как побледнело лицо женщины в миг слива всей Силы и как зарумянилось в момент получения благословения. А «самого ужасного» – то есть, появления татуировки – так и не дождался. Поэтому облегченно перевел дух, проводил Рюриковну к алтарю богини Жизни, подождал завершения второй требы и окончательно успокоился – вопреки моим опасениям, «привязывать» ко мне Софью не захотела и Жива. Хотя благословить – благословила.

После возвращения к нашей скамье я оставил довольную женщину под охраной «Фениксов» и Конвойных, а сам пошел на второй круг. Уже на пару с Рыжей. Пожертвовал Силу богине Судьбы, от всей души поблагодарил за внимание к роду Нестеровых, порадовался теплой волне, прокатившейся от средоточия до Знака, и со спокойной совестью убрал ладонь с прохладного камня. А минуты через две положил любимую резинку Радославы в выемку для жертвоприношений алтаря Живы и мысленно попросил богиню подарить возможность хоть на миг почувствовать матушку. Вернее, просил. Целую вечность. Открыв душу и вспоминая самые теплые моменты из прошлого. А потом ощутил «прикосновение» сразу двух сущностей. Первая «дышала» ласковым теплом и тихой грустью, а вторая обжигала ледяной стужей и мрачной безысходностью. Но эти «касания» идеально дополнили друг друга и каким-то образом позволили понять, что до Радославы уже не дотянуться, так как она ушла в новое перерождение.

Я читал, что выяснять, в кого вселилась душа усопшего, очень не рекомендуется, поэтому приложил все силы, чтобы задавить желание задать этот вопрос. Как оказалось, не зря: в тот самый миг, когда мне это удалось, «ледяная стужа», за которой, вне всякого сомнения, стояло внимание Кощея, «удовлетворенно» потеплела и исчезла. А через миг от средоточия к Знаку покатилась волна благословения Живы, в котором, кроме всего прочего, ощущались похвала и что-то вроде облегчения. Я тоже расслабился. Зря: в этот самый момент татуировка полыхнула жаром, из алтаря хлынул поток Силы, а под средоточием появилась слишком хорошо знакомая тяжесть.

Познание сути активировалось чуть ли не само собой, но «править» энергетическую систему не потребовалось: ощущение избыточного давления «оборвало струну» еще до того, как я сфокусировался на средоточии. Так что девятую звезду в созвездии Воли я увидел уже после того, как понял, что прорвался…

…От нашей скамеечки до «Горыныча» мы добирались