Читать книгу - "Пленники Раздора - Екатерина Казакова"

Мара пришла в лекарскую под вечер, когда Ихтор отправился со своими выучами на нижние ярусы Цитадели, а на смену ему в Башне устроился один из послушников Русты.

— Ты чего это явилась? — удивился парень.

— Вот! — девушка гордо стукнула по каменному полу деревяшкой с прибитой поверх перекладиной, которая для чего-то была обмотана старой ветошью.

— Что — «вот»? — не понял лекарь, разглядывая волчицу и её ношу.

— Не видишь что ли? — удивилась Ходящая. — Костыль. Крефф твой велел для воя раненого принести.

Юноша усмехнулся:

— Крефф мой велел тебя близко к вою раненому не подпускать.

Девка опечалилась:

— Ну и народ вы здесь… — она прислонила костыль к стене.

— Изеч, — позвал со своей лавки Фебр. — Дай сюда.

Парень всполошился:

— Не дам! Крефф не велел. Он мне голову открутит и к заднице пришьет!

— Ха! — Мара подбоченилась. — И ей там будет самое место!

— Изеч, — снова сказал Фебр, и в голосе послышалась гроза. — Дай сюда эту деревяшку. Или я сам тебе голову откручу, когда поднимусь.

— Слышал? — спросила волчица и тут же протянула костыль целителю: — На.

Парень уперся:

— Прочь поди вместе с деревяшкой своей. Крефф ему спать велел и не вставать, покуда не окрепнет…

— А ежели я скажу креффу, как ты настойку для мужика обозного надысь варил за десяток пряников? — спросил ратоборец, поднявшись на своей лавке.

Лицо парня вытянулось. Такой подлости он не ожидал.

— Дай. Сюда. — Приказал Фебр.

Послушник выругался сквозь зубы, вырвал из рук волчицы костыль и направился к лавке:

— На! Но учти — я держать тебя буду!

— Держи, жалко что ли, — сказал Фебр, всё ещё не веривший в собственное счастье.

— Погоди ты, — прыснула Мара. — Хоть оденься.

Она взяла лежащую на узкой полке стопу одежды.

— Эх, чудище косматое, уж и тощий!

Чёрная рубаха повисла на ратоборце, как, должно быть, повисла бы на его костыле. Изеч, ругаясь, помог вздеть обережнику штаны.

Ходящая покачала головой, глядя на то, как Фебр замер, борясь с дурнотой, причиной которой были одновременно и слабость, и привычка лежать бревном которую седмицу подряд. Ну, а ещё он увидел как нелепо болталась культя в свободной и слишком длинной для неё штанине.

— Ну? — спросила Мара. — Ты встанешь или так и будешь на свой обрубок любоваться?

— Встану, — огрызнулся Фебр.

— Так вставай! — усмехнулась она.

— Отстань ты от него! — зашипел Изеч. — Дай человеку с силами и духом собраться!

Мара нырнула Фебру под руку и посмотрела на лекаря:

— И сила, и дух у него есть, собирать незачем. Тяни!

Они разом выпрямились, поднимая и ставя ратоборца на единственную ногу.

Краска сошла с лица обережника, сделав его серым, словно остывший пепел.

— Дыши глубже, — посоветовала Мара. — Это потроха в тебе на место опускаются. Столько лежал!

Фебр, не глядя, протянул руку в сторону лекаря, пошарил в воздухе и Изеч, поняв все без слов, сунул ему под мышку костыль.

— Шагай, чего замер? — спросила волчица. — Стоит, как корни пустил.

Ратоборец, крепко обхватил деревяшку, сделал первый осторожный шаг и замер, заново обвыкаясь с собственным телом. Голова кружилась, увечная нога, которая стала вполовину короче прежнего, просила отыскать опору.