Читать книгу - "Фантастика 2025-21 - Blackmourne"

Мужчина просидел на своём месте до самого вечера. А когда закрылась дверь за последним клиентом, и Лех вместе Диной принялись приводить зал в порядок, скинул капюшон, зачем-то провёл правой рукой по короткому ёжику светлых волос и негромко спросил:

– Зачем? Зачем вы это сделали?

– А затем, – Лех ненадолго оторвался от барной стойки, которую в этот момент протирал, – что проблем таким способом не решишь. Даже хуже. Каждый день в обнимку со спиртным уменьшает шанс хоть что-то изменить, исправить.

Мужчина в ответ на нравоучение вдруг горько вздохнул, лицо – красивое лицо, явно работа хорошего пластического хирурга, отметил про себя Лех – исказила гримаса. Гость язвительно бросил:

– Шанс? Да что вы понимаете в моих проблемах?!

– А ты расскажи, расскажи, Птица, – с лестницы на второй этаж вдруг раздался голос Андрея. – Может, чего и надумаем вместе.

Мужчина на слова Андрея отреагировал странно: дёрнулся, словно от удара, поник… стал похож на шарик, из которого внезапно выпустили воздух.

– Птица… Вы догадались. Тогда должны меня понять, – мужчина взял со стола металлическую ложку и левой рукой смял её в стальной шарик. – Левая нога у меня тоже железка.

Все сочувственно посмотрели на гостя: киборг. К искусственным добавкам в организм в разных местах относились по-разному. Соединённые миры в кибернетизированных надстройках организма не видели ничего предосудительного, даже один из проконсулов щеголял многофункциональными камерами вместо глаз. На планетах Содружества, наоборот, киборгов вообще не считали людьми, и баловались имплантатами в основном пираты. Империя занимала позицию где-то посередине. Если после травмы не получалось вырастить нормальный орган и приходилось ставить искусственную замену, то человек не лишался никаких прав, а просто считался… инвалидом.

– Да ладно вам. Я уже привык, что нет больше удалой Птицы, гордости имперского военно-космического флота лейтенанта Эрика Густафссона. Есть калека, которого не возьмут даже в гражданский флот. Хотя и лицензия сохранилась, да и медкомиссию любую пройду хоть сейчас.

– Ну и что? Пока ты жив – жизнь не закончена, – раздался со стороны входной двери голос Жерара Новака. Молодой муж приходил за Диной каждый вечер, помочь и проводить до дома. И спор, судя по всему, слышал с первого слова.

– Да что ты понимаешь! – вдруг взорвался Эрик. И тихонько добавил: – Когда земля уходит вниз, укрывается дымкой, уплывает в предрассветные сны. Набираешь высоту, синева тает в черноте космоса, уступая дорогу звёздам… Тот миг, когда из-за края планеты вырывается светило, прямо по курсу, слепит, выбивает слезу. Когда паришь в необъятной пустоте и каждой клеточкой тела чувствуешь тысячи тонн брони и миллиардную мощь двигателей. Это невозможно описать словами – и всё это я потерял навсегда.

– Да ладно тебе, – улыбнулся Жерар. – В жизни есть много чего, кроме твоих железок. Например, девушки. Тем более что парень ты вполне ничего. Правда, солнышко?

– Точно-точно, – подхватила игру Дина. – Вы очень даже привлекательный мужчина, а руку совсем незаметно. Кстати. У меня есть подруга, которую я не прочь бы познакомить с кем-то вроде вас.

Лех тоже улыбнулся и добавил:

– Слушай-слушай, Дина у нас просто так комплиментами сыпать не будет. Трать лучше свою пенсию не на водку – всё равно теперь бесполезно, а на цветы и конфеты. И ещё… Зайди-ка к нам через недельку. Много хозяин небольшого кафе не обещает, но кой-какая мысля есть.

Через неделю Эрик в кафе не появился. Но повздыхать о загубленной зазря судьбе у Леха не получилось, так как Дина, готовившая зал к новому дню, заметила на лице хозяина кафе расстроенное выражение и затараторила:

– Помните, я рассказывала про свою подругу, Юлике? Мы через Сеть познакомились, а потом, как сюда переехала, оказалось, что она тут рядом живёт?

Лех пожал плечами: не говорила. Впрочем, такие мелочи Дину, если уж она разошлась, никогда не останавливали. Поэтому оставалось только слушать дальше.

– Так вот, она ну очень себя стесняется. И что высокая – аж метр девяносто, и волосы тёмненькие, и фигура такая округлая, никак не модель худая. Так вот, я ей говорила всегда, что с её-то ростом, наоборот, всё как надо и смотрится. Так вот, ну не в этом дело. Я давно уж отчаялась её хоть с кем-то познакомить, она всё ни в какую. Стесняется, видишь ли. А тут с этим Эриком уж не отвертеться – надо вот помочь человеку, компанию на вечер составить. Договорились с обоими быстренько, ждём, значит, этого Эрика в кафе. Он и появляется с букетом… Ужас просто. Набрал охапку, как будто первый раз в жизни. Хоть бы с продавцом посоветовался. А Юлике вдруг возьми и ляпни что-то про редкое сочетание пестика и тычинок у какого-то цветка. Ну, думаю, всё. Погибло свидание. Молчу, соображаю, как это дело к шутке свести… Так этот ненормальный обрадовался, отвечать стал. Мол, бывал он на планете, откуда цветок родом… В общем, они сначала между собой болтали, Юлике его к себе домой повела. Назавтра встречаю её, смотрю – вообще до утра не спала… Я за неё даже обрадовалась, думаю, быстро она мужика – того. Так оказалось, эти двое всю ночь над каталогами и справочниками по всяким цветочкам просидели! Ненормальные!

Лех в ответ улыбнулся. Ненормальные – это кому как. На его родине деликатные ухаживания, беседы и общие интересы считались куда лучшим поводом для романтических отношений, чем упражнения на кровати. Впрочем, это и неважно. Главное – что, кажется, отставной калека Густафссон скоро исчезнет, и вместо него появится влюблённый парень Эрик.

Эрик пришёл в кафе только через две недели, в сопровождении Юлике. И Лех, который не без основания считал, что в людях разбирается неплохо, с удовольствием отметил, как эти двое подходят друг другу. Не только ростом. Внешне порывистый, но в поступках, если не касалось его любимых кораблей, неторопливый светловолосый мужчина – и спокойная черноволосая девушка, характером напоминающая едва уснувший вулкан. И при этом, на взгляд хозяина кафе, очень стеснительная: когда Эрик представил свою спутницу, Лех галантно поцеловал девушке руку… а Юлике в ответ залились румянцем и спряталась за кавалера. После взаимного обмена любезностями, извинений «простите, опоздал» и ответа, что, мол, не всё так страшно, Лех перешёл к делу.

– Сам понимаешь, найти работу пилота тебе будет сложно. Да и эмигрировать ты пока не можешь.

Эрик кивнул: после увольнения даже матросы военного космофлота пять лет не имели права выезжать за пределы Империи, а для офицеров срок был ещё больше.

– С контрабандой ты, думаю, тоже вязаться не планируешь…

Отставной лейтенант на это снисходительно