Читать книгу - "Опустошение Баала - Гай Хейли"

Сангвиний обратился к сыновьям через глашатая и приказал нанести последний удар во имя его. Они повиновались.

Стена ядовитых испарений застилала цель. В них плыли тощие длинноногие твари. Их хрупкие конечности болтались под огромными споровыми трубами, извергавшими желто-зеленый зернистый газ. Триллионы спор составляли туман, и каждая из них была тиранидским организмом, размерами меньше терранской блохи. Как только Данте ворвался в туман, его доспех издал пронзительный сигнал предупреждения. Крохотные твари атаковали его, вгрызаясь в металл и гибкие сочленения. Там, где разбитая броня открывала кожу, появились волдыри от воздействия яда и кислоты. Командор не чувствовал их.

Туман заглушал все звуки. Данте видел не дальше, чем на несколько ярдов. Темные силуэты ворочались в его глубинах, и только на краях хитиновых или керамитовых пластин вспыхивали отблески выстрелов. Безмолвные пылающие воины Легиона Проклятых сражались, не чувствуя влияния ядовитой атмосферы, но они отошли от него, точно маяки в тумане, оставив Данте его судьбе. В душе своей он знал, что в этом бою сразится один.

Слепой страж тирана показался из клубящегося фальшивого тумана. Он был огромен, с горбом над короткими тяжелыми когтями. Инстинктивно Данте активировал прыжковый ранец, уходя от атаки чудовища и пролетев над безглазой головой. Топор Морталис, искрясь смертью сотен тысяч спор, упал, проломив голову твари. Выстрел из пистолета выжег внутренние органы, и монстр рухнул на землю. Золотой свет вел Данте вперед. Рык и вой его воинов казались почти такими же животными звуками, как и шипение, скрежет и рев остатков роя. Его плоть горела, даже сверхчеловеческая физиология не успевала справиться с ущербом, нанесенным крошечными созданиями, вгрызающимися в тело. Он едва ощущал это. Боль, которая парализовала бы обычного человека и даже космодесантника, ощущалась лишь смутной, бессмысленной пульсацией.

Из тумана вынырнули новые слепые гиганты, двигаясь с нарастающей уверенностью, — заторможенный разум улья отвечал на угрозу. Космодесантники прибывали со всех сторон, крича о крови и смерти, и бросались на охранников лидера роя.

Дайте выстрелил в еще одного стража тирана, ранив его, и скользнул мимо. Чудовище двинулось следом, но трое сынов Сангвиния в вычерненной броне атаковали его. Одного тварь рассекла пополам. Увенчанный огнем воин с бледной кожей сцепился с монстром, орудуя силовым кулаком. Данте не видел конца схватки, он двинулся дальше в смертельный туман, выискивая лидера тиранидов.

Прицел в его шлеме быстро пульсировал. Уже близко.

Звуки битвы отдалились. Он поднимался на курган, сложенный из ксеносских и имперских тел. Разум улья собирался поглотить их всех вместе. Автофагия являлась частью его эволюционной стратегии; его орудия были расходным материалом, как патроны в болтере космодесантника. Для биомассы существ-воинов отыщется новое применение.

Чем выше карабкался Данте, тем реже становился туман. Он не припоминал, чтобы видел такую высокую гору мертвых со стен Аркса. Он взглянул вниз, но не увидел тиранидов. Вместо этого он шел по сваленным трупам мириадов видов, залитых яркой кровью. Многие из них принадлежали людям или космодесантникам, и он со смирением узнавал в некоторых лица из далекого прошлого.

Данте взбирался по кургану, сложенному из тел его жертв. Была ли это психическая атака разума улья или же признак неминуемого безумия — не имело значения. Оставалось добавить к этой груде одно тело, и тогда можно отдохнуть. Командор чистой силой воли заставил себя идти по фантомному кургану.

Он поднимался, казалось, много часов. Порой рядом с ним шли призраки из ею прошлого. Мальчик с черной улыбкой. Кровавый Ангел, казненный его рукой. Учитель, которого он почти забыл. Космодесантники обладали эйдетической памятью, но Данте состарился, и его воспоминания истерлись со временем. Эти далекие дни еще не до конца исчезли, но ему было нелегко восстановить их образы. Теперь же прошлое вернулось и терзало его.

Склон груды трупов становился все круче. Данте был вынужден закрепить топор на спине и убрать пистолет в кобуру, чтобы карабкаться наверх. Окоченевшие руки и ноги мертвых служили ему опорами. Сгнившие и провалившиеся пустоты в телах давали возможность поставить ногу.

Он достиг вершины, не понимая, как добрался туда. Внезапно и необъяснимо он оказался на равнине. Трупы исчезли, и вместо них земля была вымощена плотно уложенными черепами, отмеченными нечистыми рунами.

Впереди ждал его последний бой. Предатель Хорус стоял там, возвышаясь над полем боя, словно титан. Лицо брата обернулось насмешкой над его прежней сутью. Располагающая к себе улыбка превратилась в жестокий оскал. Уверенность сменилась надменностью. В глазах, где когда-то сияли мудрость и благородство, теперь горела злая мощь древних, недобрых богов. Он…

Данте крепко зажмурился.

— Я — не Сангвиний, — выдавил он сквозь сжатые зубы. — Я — Данте. Данте. И я умру как Данте. Это — моя последняя боевая клятва. Я останусь собой.

Хорус вздрогнул и стал лишь реальнее. Вся сцена пошла рябью. Стена искаженного космического корабля проявилась за его спиной. Данте шагал, и отяжелевшие ноги не повиновались ему. Бронированные ботинки лязгали о металл палубы. Ему суждено умереть здесь, на «Мстительном духе». Он должен это сделать. Ради Императора он примет смерть от руки брата. Его крылья шевельнулись, стремясь к последнему полету.

Нет, это неправильно. Не так.

— Я не Сангвиний! — выкрикнул он. — Я умру как Данте!

Он моргнул. Хорус исчез. Черепа растворились. Ядовитый дым разлетался клочьями под поднимающимся ветром пустыни. Он увидел огонек в небе — звезду? Красная завеса варп-шторма, похоже, истончалась. Он бездумно смотрел вверх, думая, не улеглась ли буря, пока чудовищный рев не вернул его на землю.

В пятидесяти ярдах впереди стоял самый огромный тиран улья, какого Данте видел в своей жизни. Опираясь на изогнутые коленями назад ноги, он поднимался выше дрендноута. Красные споровые облака вылетали из труб на его сгорбленной спине. Из его кулаков вырастали четыре гигантских костяных меча, тяжелых, расширяющихся к концам, точно мясницкие тесаки. Данте слышал об этом существе, проклятии Галактики, воплощении разума улья.

Перед командором Данте стоял Владыка Роя.

Он полностью сосредоточился на чудовище. Реальность вернулась на место, видения рассеялись под столь близким воздействием разума улья. Прошлое уступило настоящему. Звуки битвы вернулись, пусть и приглушенные. Орда разбилась на части. Крики и вой его обезумевших от крови воинов слышались разрозненно, так далеко друг от друга, что их явно осталась лишь горстка.

В глазах монстра мерцал древний, мощный интеллект. Старый Данте чувствовал себя новорожденным младенцем в сравнении с разумом, смотрящим на него немигающим взглядом. Он чувствовал, что его созерцают два существа. Само чудовище — и сущность, контролирующая его. Разные, но в то же время единые. Сокрушительная психическая сила исходила от монстра — столь огромная, что охватывала целые галактики. В нем была запредельная сложность и пугающее сознание, но все это затмевал бездонный, вечный голод.