Читать книгу - "Последний взгляд Марены - Елизавета Дворецкая"

– Как приедем, отведите меня сразу к Унеладе, – сказала Младина Лютаве, пока они подкреплялись при лучине хлебом и молоком.

– Она еще в подземелье, под Ладиной горой. Ей никак нельзя выйти, пока не настал Ладин день.

– Но к ней можно пройти?

– Нет. Туда никого не пускают, кроме волхва, кто ей припасы носит. И только князь к ней войдет, когда придет пора Ладе проснуться.

– Но мне нужно ее повидать.

– Зачем?

– Она заняла мое место! – твердо произнесла Младина, глядя в глаза Лютаве. – Там должна быть я!

И Лютава невольно отвела взор. Да кто же посмеет заградить путь разгневанной богине, желающей изгнать самозванку и занять свое законное место!

– Да, – пришлось согласиться ей. – Но что же теперь? Уже поздно ее заменять, ей вот-вот на волю выходить.

– И я должна ее повидать, пока она не вышла.

– Хорошо, – помолчав, кивнула Лютава.

Пожалуй, так надо. Сходство двоюродных сестер даже ее сбивало с толку; каждый раз при взгляде на Младину ей виделась собственная дочь, только обернувшаяся какой-то новой стороной. Лютаве снилось, будто две девушки то стоят друг против друга, то сходятся и сливаются в одну, то вновь расходятся. Девушка со знакомым лицом казалась то светлой и ясной, словно весенняя березка под солнечными лучами, а то вдруг одевалась мраком и в ее дымчато-серых глазах проглядывала бездна. Два разных существа боролись за обладание одним и тем же обликом. И Лютава прекрасно знала, что это за сущности. Их борьба, начавшаяся в месяц лютень, вот-вот будет завершена. Но впервые в жизни Лютаву терзали сомнения в исходе этой борьбы.

И разрешиться она должна в черном чреве земли. Младине нужно попасть туда, где уже находится Унелада. Этим утром Лютава сильнее тревожилась за дочь, чем когда узнала о ее побеге с Бранемером. Но воспрепятствовать борьбе не пыталась. Ее дочь была от рождения – и задолго до него – обречена стать вместилищем божественных сил, а значит, непременной участницей их борьбы. К этому она ее готовила с детства. Как и ее саму когда-то – ее собственная мать.

Посадив в сани, Младину накрыли белым покрывалом, чтобы она прибыла в род жениха, как положено невесте – никем не ведомой. Сперва она подчинилась, но ехать так ей вскоре стало невмоготу. Отрезанная от мира непрозрачным белым полотном, она сразу же соскальзывала в Навь. Но и здесь видела лишь одно: как золотистый сокол с окровавленной грудью вьется между двумя источниками – в одном струи чисты и прозрачны, в другом синеваты, будто ночной туман. Вокруг них – заснеженная трава, наверху серое небо. И некая сила не пускает сокола ни к одному источнику, ни к другому. Приглядевшись, она даже смогла разобрать, что его лапки опутаны красной нитью со множеством хитрых узлов: казалось, узлы лишили его возможности лететь свободно, заставляют кружить на одном месте, будто привязь. Это навязчивое бессмысленное кружение наводило на Младину такую тоску, что она ей самой внушала ужас: казалось, черная река напирает на запруду, вот-вот вырвется и сметет в бездну весь зримый мир.

В досаде Младина сорвала покрывало и стала смотреть по сторонам: на реку и лес, вновь укутанные чистым белым снегом. Марена вновь невеста, но пелена облаков не позволяет ей снизу бросить взгляд на грозно-пламенного жениха. И Младина так томилась, не сводя глаз с пасмурного неба, что едва могла дышать. И холод крепчал: лица краснели от мороза, изо ртов вырывались облачка пара.

– Сестра, не гневайся! – с шутливой мольбой крикнул Младине Радом, шагавший возле ее саней во главе своих «волков». – Ребят поморозишь!

Лишь перед самым Витимеровом, когда уже показались первые избенки выселок, Лютава вновь набросила на нее покрывало. Сама Лютава с невольным волнением смотрела на это памятное место. Двадцать лет назад и ее привезли сюда, невесту под белым покрывалом, чтобы отдать за Бранемера, но прежде послать в подземелье Лады. И вот теперь новая Лада ждет под землей, а она везет сюда новую невесту… И опять ей пришлось сделать усилие, чтобы мысленно развести этих двух девушек. А исход всего затеянного был так же смутен, как и двадцать лет назад. Казалось бы, все обдумано и улажено давным-давно. У них были долгие года на то, чтобы рассадить всех по скамьям. Но для богов эти года – мгновения. И дело даже не в том, что боги могут передумать. Просто замысел их, сверху ясно видный, до смертных доходит с трудом.

Бранемер с дешнянской старейшиной встречал гостей у ворот. Народу собралось много: важные бородатые отцы родов, приехавшие на праздник пробуждения Лады, большухи в рогатых кичках, девушки в белых шушках с красными поясами. Лютаве показалось, что сам князь выглядит растерянным: видимо, не ждал, что в эту пору еще пройдет обильный снегопад и даст гостям возможность добраться в срок. Кольнул испуг: да не сыграл ли он уже свадьбу? Нет, ведь Ладин день – завтра, и не мог он взять в жены Ладу, пока она не вышла на волю.

Помня, что полоцкий княжич Хортеслав должен быть где-то здесь, Лютава окинула толпу взглядом, но знакомого румяного лица с решительными серыми глазами и буйных русых кудрей нигде не увидела. Может, вернулся к деду, не желая понапрасну сидеть всю зиму возле запертых дверей подземелья? Даже если так, к Ладиному дню уж непременно приехал бы снова, чтобы получить свою невесту! Ведь он больше всего на свете жаждал встречи с ней, а она выйдет на волю уже завтра!

Почему его нет? Что это значит? В душе потянуло тревогой.

Народ притоптывал по снегу: к вечеру не потеплело, наоборот, мороз крепчал. Зима почти всегда уходит неохотно, делая шаг то прочь, то обратно, но сейчас она, казалось, вовсе передумала удаляться и воротилась во всей мощи.

– Что-то ты, мать, зиму нам назад привезла! – сказал Бранемер, когда обоз остановился и Лютава подошла поздороваться.

«Ох как ты прав!» – мысленно воскликнула она, но только улыбнулась:

– Я сына твоего привезла! Где же мать, что не встречает?

Княгиня Миловзора как раз выбежала из ворот. Радомер почти силой вытолкал ей на встречу упирающегося Огнесвета; впрочем, при его росте спрятаться было мудрено. Княгиня лишь глянула в его смущенное лицо и залилась слезами. Кинулась, обхватила руками, прижалась к груди дитятки, которое уже переросло ее больше чем на голову. Три года назад они еще были почти одного роста.

Миловзора оторвалась от груди сына, схватила его за руку и потащила к отцу. Бранемер неуверенно улыбнулся; Огнесвет низко поклонился ему, выражая сыновнюю покорность, и Бранемер осторожно обнял его. Они совсем друг от друга отвыкли, к тому же теперь прежний отрок стал ростом вровень с отцом. Если бы не борода, седина и морщины старшего – совсем одно лицо и одна стать.

Народ начал издавать радостные крики. У людей на глазах творилось чудо: старый князь обернулся собой-молодым. Все знали, что род Витимеровичей под угрозой, и вот продолжатель и прямой наследник его вернулся, как из-под земли выскочил! Да еще таким молодцом!

– Что, и невесту привезла? – Бранемер бросил взгляд на белую фигуру в санях. Даже попытался пошутить: – Хороша ли?