Читать книгу - "Пророк - Фрэнк Перетти"

Джон смотрел на Папу совершенно новыми глазами. Внезапно он осознал, насколько он солидарен с этим маленьким человеком, с этим одиноким голосом, выступающим против толпы.

«Подобно древнему царю Навуходоносору, – говорил Папа со слезами на глазах, – вы создали свой образ, призванный увлекать людей: возвышенный образ, могучий образ, великий образ – куда более великий, чем вы сами. Но прошу вас, остерегайтесь: Господь напомнит вам, что вы вовсе не этот образ».

Джон видел реакцию толпы – враждебность, ненависть. Но Папа продолжал, он просто продолжал проповедовать с пылом отчаяния.

И неудивительно, подумал Джон. В этот момент, когда толпа насмехалась и издевалась над ним, а его собственный сын стыдился его, он знал о Хиллари и знал об Энни. Он говорил от их лица – и от лица скольких еще? И сколько еще он знал такого, чего Джон, Карл и Лесли пока не обнаружили? Сколько раз желал он, чтобы кто-нибудь, кто угодно выслушал его, но никто не слушал? Вероятно, губернатор даже не видел его письма. Его собственный сын относился к его убеждениям с недоверием. Неудивительно, что Папа стоял там один-одинешенек.

Это был не сумасшедший и не религиозный фанатик. Это был убитый горем человек, которого толкнули на крайние шаги, который просто хотел поступить правильно, просто хотел быть услышанным.

– Почему бы тебе просто не заткнуться, болтун? – раздался голос из толпы. Джон напряг зрение, пытаясь рассмотреть человека, прокричавшего эти слова, но безуспешно.

– Истину должно доносить до людей, даже оглушенных вопиющей ложью, ответил Папа.

– Опять он, – послышался женский голос.

– А ну слезай с клумбы! – прокричал еще кто-то. – Тебе здесь нечего делать!

Потом толпа принялась скандировать Папе в лицо:

– Ура, Хирам! Ура, Хирам! – и Папины слова потонули в шуме и криках.

Джон смотрел, как Папа, со страдальческим выражением лица, пытался достучаться, докричаться до людей. Но рев толпы перекрывал его голос. У его ног вырос угрожающий лес кулаков.

– Довольно, – сказал Джон. – Останови здесь.

Лесли нажала клавишу «пауза». Изображение на экране застыло. Там стоял Папа, простерев руки к толпе – и его окружала толпа, разъяренное сборище людей, потрясающих кулаками, выкрикивающих проклятия с искаженными от гнева лицами. Надпись на экране могла бы гласить: «Распни его!»

Джон бессильно опустил голову, закрыл лицо ладонями. Ему нужно было собраться с силами.

Лесли сомневалась, стоит ли продолжать просмотр записи.

– Я не знаю... Возможно, это все, что есть с твоим отцом...Потом его схватят и вытащат оттуда. Не знаю, захочешь ли ты видеть...

Джон несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь справиться со своими чувствами, а потом вытер набежавшие на глаза слезы.

– Лесли... Карл... Это был не безумец... – Когда он поднял голову, они не смотрели на него.

Вероятно, они слышали Джона, но взгляды их были прикованы к экрану.

– Нет, – сказала Лесли с встревоженным лицом. – Не безумец.

– Ни в коем случае, – сказал Карл. Джон снова взглянул на экран, на одинокого пророка, ставшего предметом ненависти толпы.

– Он был прав. Все сказанное им – правда. Карл завороженно смотрел на экран, на Джона Баррета – старшего, отстаивающего свои позиции.

– Это мой дедушка. Вот какой он был! Человек... человек твердых убеждений!

Джон тоже не отрываясь смотрел на этого страдающего пожилого человека, и сердце его исполнялось тоской.

– Человек твердых убеждений, – повторил он, а потом ему в голову пришло выражение из его религиозного прошлого: – Он прочно стоял на основании веры.

Лесли погрузилась в молчание, не отрывая взгляда от экрана, прижав пальцы к губам. Джон Баррет – старший говорил с ней. Джон видел это по ее лицу.

– Лесли...

Она легко вздрогнула, отвлекаясь от раздумий. Она посмотрела на Джона с Карлом, потом снова перевела взгляд на экран.

– Он... его невозможно было поколебать, правда? Смотрите: вокруг него бурлит людское море, а он держится непреклонно, просто твердо стоит на своем.

– М-м-м. – Джон кивнул, полностью понимая ее мысль. – Да, мы как-то говорили об этом, верно?

– Мы говорили об этом. – Лесли еще несколько мгновений напряженно размышляла, а потом, спрятав эти мысли где-то в глубине своего сердца, вернулась к делу. – Итак... полагаю, мы поняли содержание речи, записанной на этой пленке,

Джон согласился, возвращаясь к действительности:

– Конечно. По крайней мере, мы примерно представляем, о чем он говорил. И теперь – когда мы знаем то, что знаем, – все это обретает куда больше смысла.

– Хорошо, ну а последняя пленка? – спросил Карл.

– Конечно, – сказал Джон. – Давай посмотрим ее. Меняя кассеты, Лесли пояснила:

– Этот сюжет Шестой канал делал в связи с учреждением Мемориального фонда Хиллари Слэйтер. Кажется, им тоже занималась Джойс Петрочелли. Точно не помню. – Она нажала клавишу воспроизведения, и они, уже с чувством легкой усталости, стали ждать начальных кадров.

Видео. Аудитория, полная учащихся.

– А, точно! – сказал Джон. – Собрание учащихся школы Адама Брайанта. На кассете поставлена дата?

Лесли моментально вынула кассету и посмотрела на наклейку.

– 3 мая 1991 года. Когда это было? Примерно через две недели после смерти Хиллари.

– Да, две недели.

Лесли поставила кассету обратно и нажала клавишу«пуск».

Губернатор начал речь; он говорил неофициальным тоном, изредка поглядывая в свои заметки:

«Я знаю, что многие из вас были хорошими друзьями Хиллари, и ее смерть стала трагической утратой для всех нас. Годы, проведенные здесь, в школе Брайанта, составили значительную часть ее коротких семнадцати лет, и вы, ее друзья, были для нее главным в жизни. Она часто говорила о вас, и... что ж, вы знаете, как это бывает у старшеклассников: они настолько заняты учебой и общественной деятельностью, и своими друзьями, что родители практически их не видят. Так было и с Хиллари. Она высоко ценила своих друзей, они приносили ей радость, и я знаю, что она приносила радость вам...»

Джон быстро сделал мысленную заметку: тогда почему он забрал Хайятта и Хэйли из школы Брайанта? Как насчет их друзей?

Губернатор продолжал восхвалять школу, директора школы, учителей и всех старых знакомых, которыми он восхищался. Потом он перешел к главной теме своего выступления, подняв над головой особый конверт.

«Для меня как для губернатора вопрос образования является вопросом первостепенной важности, и, будь Хиллари жива, я сделал бы все от меня зависящее, чтобы она получила лучшее образование из всех возможных. Но я хочу, чтобы вы знали: мечты, которые я связывал с Хиллари, по-прежнему живут, и я хочу, чтобы они претворились в действительность – если не через ее жизнь, то через жизнь других учащихся, которые воплощают ту радость, тот характер, те достоинства и целеустремленность, которые отличали Хиллари Николь Слэйтер».