Читать книгу - "Пасынок империи - Наталья Точильникова"

— Руслан Каримович, — начал Нагорный, — наденьте, пожалуйста.

И выложил на стол кольцо темного металла. Детектор. Привозина перед допросом просили надеть точно такое же.

— Надевайте, надевайте, — сказал Нагорный.

Салаватов медлил.

— Госпожа де Вилетт, — обратился Александр Анатольевич к Камилле, — все законно?

— Да, — кивнула она.

— Можем мы Руслана Каримовича с помощью детектора допросить?

— Можете.

— Руслан Каримович, в чем дело?

— Да, да, — глухо сказал он и надел кольцо.

Вместо обычного устройства связи, на тот же палец. УС у него не было.

И мне на кольцо упал пароль от его модов.

Салаватов жутко волновался.

— Руслан Каримович, — сказал Нагорный, — я, прежде всего, хочу услышать вашу версию произшедшего. С чего все началось? Кто обратился к вам с просьбой о фабрикации дела против Привозина?

— Вам идет сигнал с детектора? — спросил Салаватов.

— Всем присутствующим, кроме госпожи Камиллы. Но, если хотите, мы можем это исправить.

— Не надо… пока.

— Как скажете. Мне кажется вашему адвокату тоже надо быть в курсе. Впрочем, если вы сочтете нужным, мы потом скинем результат госпоже де Вилетт.

— Я подумаю. Потом будет БП? — спросил Салаватов.

— Скорее всего.

— У меня больное сердце, — заметил Руслан Каримович.

— Гера, посмотри состояние, — повернулся Нагорный к специалисту по биопрограммеру, — на предмет можно ли Руслану Каримовичу под БП. А то у него у каждого второго больное сердце.

— Хорошо, — кивнул «Гера». — Только пара вопросов.

— Угу, — кивнул Нагорный.

— Руслан Каримович, какие конкретно проблемы с сердцем?

— Ишемия.

— ИБС. Понятно. Какая форма?

— Стенокардия.

— Угу. Какая?

— Не знаю. Вроде, стационарная напряжения…

— Понятно. Сейчас сердце болит?

— Да, немного.

Гера кивнул и посмотрел на Александра Анатольевича.

— Саш, значит так. Стационарная стенокардия напряжения не противопоказание. Под нашим замечательным прибором допрашивать можно. Я даже более спокоен за допрос под БП, чем за обычный. БП-115М в случае обнаружения проблем, тут же начинает работать в режиме реаниматора. Да и моды контролируют ситуацию. В наше время стационарная стенокардия — это не очень опасно.

— Безопасный режим ставим? — спросил Нагорный.

— Это конечно. И еще. За допрос под БП я практически спокоен, а вот за допрос под детектором — в куда меньшей степени. У меня был случай, когда человеку стало плохо на допросе, хотя его пальцем никто не тронул, голоса никто не повысил. Я, конечно, рядом сидел, и было понятно, почему я рядом сижу, но мы ничего не делали. Правда, перспектива у нашего подопечного была нерадостной. Грозил блок «D». И все! Эмоциональная перегрузка.

— Откачали хоть? — спросил Нагорный.

— Если бы не откачали, я бы здесь не сидел. Откачали. Втроем: адвокат, следователь и я. Но, если бы присутствовал врач, было бы лучше. Я конечно первую помощь окажу, но на большее у меня квалификации не хватит. Так что давайте врача пригласим от греха. Тем более что ИБС. У нас же серьезный разговор предстоит, насколько я понимаю?

— Не то слово, — сказал Александр Анатольевич.

— Я поддерживаю, — кивнула Камилла. — Без врача мы вообще не будем разговаривать.

— Не вопрос, — согласился Нагорный. — Я сейчас свяжусь.

И, очевидно, включил громкую связь.

— Андрей, доброе утро, — сказал он, — ты сейчас не занят?

— Нет.

Я смотрел на графики с детектора. После совершенного ровного фона предварительной беседы с Салаватовым на графике вверх вылетел протуберанец с пиками на слове «Андрей» и «Нет».

— У нас сидит клиент, — продолжил Александр Анатольевич. — Жалуется на ИБС, а нам надо с ним с помощью БП пообщаться. Гера сказал, что можно, но лучше в присутствии врача. Сможешь спуститься?

— Да, пять минут. На боли в сердце клиент не жалуется?

— Жалуется.

— Тогда надо подготовить. Я лекарства возьму. И как зовут клиента? Мне надо медицинские документы запросить.

— Салаватов Руслан Каримович зовут клиента.

— Ух, ты! А это законно? Я же свидетель.

— Ну, ты же ему смерти не желаешь, я надеюсь…

— Мы протестуем, — вмешалась Камилла. — Участие свидетеля в следственных действиях в другом статусе совершенно незаконно.

— Хорошо, — сказал Нагорный, — он будет участвовать в статусе свидетеля. Против очной ставки нет возражений?

— Нет, — вздохнула Камилла.

— Ну, вот и прекрасно, — кивнул Александр Анатольевич. — А пока Андрей Кравченко к нам спускается, Руслан Каримович, скажите мне, пожалуйста, признаете ли вы вину в подделке документов.

— Каких?

— Ага! Значит, есть еще.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Да? А ваши моды понимают. Такой был замечательный всплеск на имени «Андрей». Так что вас связывает с Андреем Кравченко?

— Мы знакомы естественно. Он тюремный врач.

— И все?

— Все.

— Понятно. А что о Федоре Геннадиевиче Привозине помните?

— Я расследовал его дело. Хищение в особо крупных размерах.

— Замечательно. А почему под БП не допросили?

— У него ИБС, также как у меня. А я, в отличие от вас, под БП с ИБС не допрашиваю.

— ИБС ему сами написали?

— Кравченко ему написал.

Салаватов волновался по графикам бежал протуберанц за протуберанцем, а на изображении мозга, переданным модами, участок, отвечающий за страх, горел ярко-оранжевым.

— Руслан Каримович, мы Андрея под БП допрашивали, — заметил Нагорный.

— На справке его подпись. Не знаю, может быть, не его. Он не при мне подписывал. Мне просто передали справку.

— Кто передал?

— Пришла с адреса тюрьмы. Официально.

— Ладно, под БП мы этот разговор повторим, — заметил Нагорный.

— Смотрите, — сказал Салаватов, — вам отвечать.

— Я и не бегаю от ответственности. Теперь объясните мне, пожалуйста, почему у вас программа детектора по допросу Привозина выдала результат, что он лжет, а у нас совершенно противоположный?

Детектор тут же зарегистрировал всплеск эмоций, который никак не отразился у Салаватова на лице. Внешне он был совершенно спокоен. Вздохнул, пожал плечами.