Читать книгу - "H2O - Яна Дубинянская"

Вспышка и свист в окне, и огненный зигзаг по комнате, и пока ты смотрел, как завороженный, пытаясь сообразить — шаровая молния, сигнальная ракета? — вокруг уже задымилось, запылало в нескольких местах. И будничный в сравнении с пироэффектом дробный стук, но теперь ты реагируешь вовремя, скатываешься с кровати, увлекая за собой Лику, еще горячую, уже мертвую… Окно! Главное — прочь от окна, не оказаться на одной линии с ним. Прочь из квартиры, срывая с плеча горящую портьеру, спотыкаясь на проклятой железной дороге, лихорадочно отмыкая накаляющиеся замки. И вверх — потому что внизу, разумеется, ждут. Или даже поднимаются по лестнице навстречу.

Видимо, они сработали непрофессионально, раз тебе удалось уйти. Хотя не исключено, что так и было задумано: не покушение на убийство, а скорее психологический аргумент, информация к размышлению.

Попугай, наверное, сгорел заживо, запертый в клетке. Нам и птичек жалко, говорил отодвинутый без труда с дороги Соломенный папа Тимофей Трачук. Этим не жалко никого. Как, впрочем, и тебе самому. Ее мальчик, кстати, ровесник Сережки; вот только не надо, родной сын — и тот абстракция в твоей жизни. А Лика… Хотелось бы знать, кому она тогда звонила. И зачем открыла окно.

Трагедии не вышло, максимум небольшой боевичок, переходящий в фарс на грани фола. Звонок в произвольную дверь на последнем этаже — кто там? — конь в пальто, вернее, голый мужик на пороге. Конечно, ты предельно рисковал, ты мог нарваться на кого угодно. Однако попал на оптимальнейший вариант: маленькая девушка в очках, учительница, такая одинокая, такая романтичная, отродясь не смотревшая парламентских новостей. Кажется, до нее не дошел даже убойно-лошадиный комизм ситуации, не говоря уже о прочих не слишком приятных аспектах. В общем, она тебя впустила.

И все воскресенье ты отсиделся там, на шестнадцатом этаже, с балкона которого город казался игрушечным, вроде той железной дороги. Да, ты выходил на балкон. Ты даже стоял там на закате в обнимку с ней, заклеившей пластырем твое обожженное плечо, раздобывшей где-то мужскую одежду почти твоего размера и уже сочинившей себе невероятную сказку. А утром понедельника аккуратно вытянул руку из-под сонного тела учительницы — не такого уж легкого, кстати, — и, разрабатывая онемевшие пальцы, опять вышел под самое небо и вполне вероятные пули. Полюбовался на гроздья желтых шариков в голубой вышине.

Потом вызвал водителя, набрал Женьку и отправился на работу.

* * *

Вертолет летел неровно, болтаясь, как рыбачья лодчонка в штормовом море, то и дело проваливаясь в воздушные ямы. Женька сидел совершенно зеленый. Пилот глянул на него через плечо и, порывшись где-то внизу, под ногами, протянул скомканный пакет; мальчик, разумеется, помотал головой. Взял Виктор. Спросил, перекрикивая скрежет и гул:

— Какой двигатель?

— Термоядер, — отозвался пилот. Окончание фразы, содержавшее его эмоциональное отношение к данному факту, потонуло в шуме, пронзительном и скачущем, как сейсмограмма.

Виктор усмехнулся. Концептуально, что и говорить.

А может, оно и к лучшему. Только переформулировать, провести экстренный ребрендинг, поменять акценты. Аш-два-о — уже не мировой взрыв, подрывающий какой-никакой баланс, вымученную, а потому дорогую каждому стабильность, а совсем наоборот: разумная, сильная и единственная альтернатива термоядерному хаосу и безумию. Плохо они поработали над имиджем, и проплаченные новости вряд ли помогут, никто не забыл о катастрофах начала двадцатых, от желтеньких смайликов по-прежнему веет жутью. Все, что разыгрывают сейчас термоядеры на мировой арене — по чужому, между прочим, сценарию, бессильные придумать собственный, — не более чем подтанцовка для разогрева, антреприза, предваряющая твой выход. «Вспышка звезды», тьфу. И двигатели у них, откровенно говоря, полный отстой.

Вертолет летел над плотным слоем облаков, похожих на ненастоящий снег под пластиковой елкой в супермаркете. Ни отверстия, ни просвета — ровные пушистые холмы на километры вперед. Любопытно, где мы сейчас. И многим ли об этом известно.

…Он избрал одну из самых опасных, но и беспроигрышных тактик — имитацию нормального течения публичной жизни, в которой ты все время на виду, все твои движения предугадываемы, а намерения легко просчитываемы наперед. Все это удерживает противника от радикальных действий, одновременно расслабляя его иллюзией контроля над ситуацией, контроля над тобой. Давая тебе возможность выбрать момент для резкой смены направления и ритма, обескураживающей, застающей врасплох. Но до этого надо было еще дожить. В самом прямом смысле глагола.

И было, разумеется, было мгновение, когда Виктор заколебался, задумался, имеется ли право, основания, смысл — вовлекать в это Женьку. Первый раз, если вести отчет с того мгновения, ты позвонил ему еще в воскресенье, из квартиры училки с шестнадцатого этажа. Выслушал три непростительных гудка — куда он, черт возьми, засунул мобилку?! — а затем дерзкий и слегка заплетающийся голос: вы дозвонились… Споткнулся на отчестве, но в целом воспроизвел реплику близко к тексту. Виктор дослушал, усмехнулся и повесил трубку. Мальчишка пустился в загул, это было очевидно — как и то, с кого именно он брал пример. Он был уже весь твой: твой штык, твой след, твое зеркало. Отказаться от его безудержного доверия ты больше не мог. Только оправдать.

Но утром, первым утром рабочей, решающей недели, набирая его — свой — номер, Виктор еще сомневался. В конце концов, игра шла по-взрослому, как минимум на жизнь. Если спит, если опять пропустит три гудка, свободен, решил он, сам дивясь подобному подходу: практически гимназистка, гадающая на сирени. Хватит. Конечно, сейчас не лучшее время остаться без секретаря, но…

— Вы дозвонились Виктору Алексеевичу Винниченко!

Утренний, звонкий и свежий мальчишеский голос.

— Одевайся. За тобой заедут через десять минут.

— Ой, — сказал Женька. И после короткой паузы признался: — Я не дома.

— Я тоже, — усмехнулся Виктор. — Набери водителя, дай адрес. Вперед.

И началась гонка на выживание, замаскированная под чинную прогулочную поездку. Офис, парламент, ланч на презентации VIP-бутика, фотосессия для глянца, обед у консула, брифинг по культуре, выездное совещание в сауне, открытие фестиваля сюр-арта, пресс-конференция, банкет. Над городом реяли желтые гроздья воздушных шаров, одна за другой закрывались альтернативные заправки, накалялся ажиотаж на вокзалах и в аэропортах, сметались с прилавков спички и сувенирные свечи. Термоядеры жертвовали этот день на рекламную кампанию, на расход остатков альтернативы у потребителя, на социальную амортизацию, на концентрацию и направление собственных ресурсов — и тем самым играли на руку тебе, пробуксовывая в то время, когда ты на полной скорости гнал вперед.

По крайней мере, надеялся на это, из этого исходил. Теперь ты не мог позволить себе ни единого звонка Химику, да и вообще в северном направлении — но активная фаза процесса была запущена еще в субботу и не предусматривала ни секундного промедления, простоя, потери темпо-ритма. Если бы за то время, что ты пробыл в ауте, вне зоны, там произошло нечто непредвиденное, экстраординарное, выбивающее из колеи — это означало бы абсолютное и сокрушительное поражение. Но такого не могло случиться. Ты рассчитал. Ты знал точно.