Читать книгу - "Империя тишины - Кристофер Руоккио"

В моем юношеском восприятии они были ближе к человеку, чем странные субразумные умандхи. Но эта близость, это подобие каким-то образом делали сьельсинов еще более чуждыми для меня, более экзотическими и притягательными, потому что уже существовал путь к их пониманию. Умандхов я совсем не мог постичь, настолько они были похожи на кораллы или деревья. А понять сьельсинов стремился всем сердцем.

Впоследствии я дорого заплатил за эту ошибку.

Мы расставили подносы в общем зале с низким потолком, развернули металлические боковые столики и застопорили колеса тележек – неужели жители этого примитивного пограничного мира не могли разориться на тележки с компенсирующим полем? Завершив приготовления, мы перешли в боковую комнату по приказу охранников, объяснивших, что так нужно для нашей же безопасности.

Это вышло удачно – меньше всего мне хотелось бы, чтобы Гхен распустил язык в такой неподходящий момент. Потом я притворился, что хочу в туалет и что не понимаю возражений лорариев. Я бурно жестикулировал и кричал по-дюрантийски, вспоминая самые расхожие выражения на гортанном языке этой вассальной республики: «Как пройти в библиотеку? Здравствуйте, меня зовут… Да, да. Как пройти в библиотеку?» И так далее. Эти тупицы не поняли ни слова.

Как и следовало ожидать, меня выпустили. На мгновение я испугался, что один из охранников отправится со мной, и не очень-то вежливо толкнул его в дверь, так что он отскочил назад, схватившись за ушибленный лоб и охая.

– Izvinit, – сказал я по-прежнему по-дюрантийски. – С тобой… все в порядке? Straf?

Охранник с ругательствами отпихнул меня в сторону:

– Все в порядке? Дьявол…

Я рванулся помочь ему, но он прошипел сквозь зубы:

– Нет. Иди. За углом, направо.

Завернув за угол, я выпрямился, расправил плечи и перестал выпячивать подбородок, не нуждаясь больше в маскировке и акценте. Дальше я уже беспрепятственно двинулся по коридору, пытаясь разгадать планировку этого места. Пройдя мимо одиночных туалетных комнат, видимо предназначенных для охранников, я спустился по откидной лестнице. Камеры наверняка уже засекли меня, и я не сомневался, что где-то рядом должны находиться охранники сьельсина, или кого там на самом деле доставили сюда Гиллиам Вас и федераты из «Белого коня». Но я решил, что всегда могу притвориться, будто заблудился. Что со мной могут сделать? Заточить в колизее? «Ребята, так я уже здесь!» И если до этого дойдет, если положение действительно станет отчаянным, я могу надеть кольцо и встретить свою судьбу.

Как я уже говорил, мирмидонцев-заключенных не бросали в каменный мешок и не заковывали в цепи. Их держали не в холодных камерах, а поселили в общих спальнях. На первый взгляд решение не лишать преступников радостей человеческого общения объяснялось добротой тюремщиков. Но в нашей Империи все можно истолковать двояко. Эта же самая открытость делала мирмидонцев-заключенных беззащитными перед любым нападением, насилием и другими издевательствами, какие только в состоянии выдумать человек. И все же тюрьма колизея в Боросево таила в себе еще более холодную и расчетливую жестокость.

Напомню, что Боросево был построен на коралловом атолле, на отмели и в лагуне, где скапливались отходы. Об этом нетрудно забыть, если так долго живешь в бетонной подземной цитадели колизея. Но море всегда остается рядом. По наитию я спустился еще на один пролет лестницы, прекрасно понимая, что нахожусь сейчас значительно ниже отметки прилива, и направился дальше по дуге коридора мимо пустых камер, вход в которые закрывали не герметичные двери, а классические железные решетки. В тяжелом воздухе, как в разгар лета, висел запах нагретых нечистот. И чего-то еще… соли? Морская вода, вот что это было. Морская вода. Что-то мягкое и влажное с плеском ударило в каменную стену справа от меня. Я остановился и прислушался. Мне почудилось, будто бы откуда-то издалека и сверху доносятся гул и шарканье человеческих ног. Толпа собиралась посмотреть ночные гонки на яликах. Запах нечистот усилился, и я с ужасом посмотрел на грязные борозды, прорезанные в бетоне по бокам каждой камеры.

И тут меня осенило.

В потолке каждой камеры были пробиты отверстия, и эти каналы, несомненно, вели в общественные уборные колизея. Заключенных здесь в буквальном смысле поливали дерьмом плебеи и сервы, пришедшие на Колоссо. Я нахмурился, но отвлекся на низкое хриплое мычание и резкий человеческий шепот, доносившиеся из-за поворота в конце коридора. Стиснул зубы и двинулся на звук, стараясь не замечать запаха соли и гниющих фекалий.

Зажав нос, я дошел до того места, где дорога расходилась в разные стороны под прямыми углами. Запах морской воды, к счастью, усилился, приглушая вонь до переносимого уровня. Все клетки стояли пустыми – не устраивали ли в последнее время на арене большую бойню? Я такого не припоминал. Мне казалось, что здесь должно быть больше охранников, но какая в них надобность, если нет других заключенных, кроме того, о котором ходили разные слухи?

Слева доносилось слабое эхо человеческих голосов, приглушенное невесть откуда взявшимся шумом моря.

«Тут что-то не так, – решил я. – Его не должно быть слышно так глубоко под землей».

– Он опять смотрит на меня, – прошипел чей-то грубый голос и добавил уже громче: – Я тебе говорил, чтобы ты на меня не смотрел?

По коридору разнесся лязг металла, бьющегося о металл, прерываемый слабыми всплесками и мычанием, которое я уже слышал раньше.

А затем более глубокий голос ответил словами, похожими на звон разбитого стекла:

– Yukajji! Safiga o-koun ti-halamna. Jutsodo de tuka susu janakayu!

Я застыл, не закончив шага. У того, для кого этот язык был родным, слова звучали иначе, чем произносили мы с Гибсоном. Резкие, ритмичные, твердые и острые, как сверкающая бритва. Оба стражника попятились от решетки и появились из-за поворота коридора.

– Земля и император! – сказал один из них и снова метнулся вперед с шокером в руке. – Священник маловато платит нам за это!

Длинная, пугающе белая рука высунулась из-за решетки и схватила охранника за запястье. Такой могла быть человеческая рука, вылепленная неким чуждым разумом, имеющим лишь смутное представление о том, как выглядит подлинник. Начнем с того, что она была слишком длинной, а шесть тонких пальцев имели слишком много фаланг. Охранник вскрикнул, и его напарник бросился на помощь.

– Yusu janakayu icheico.

– Отпусти его, демон! – срывающимся голосом завопил второй охранник и ударил шокером по высунутой руке.

Существо завыло, отпустило тюремщика и убрало слишком длинную руку обратно в клетку, выплюнув в воздух серию проклятий своей расы.

– Iukatta! – крикнул я.

«Остановись!»

Это был повелительный голос, которому меня учили, голос сэра Адриана Марло, звенящий, волевой, чистый и твердый, как железо. Пленное существо так только сильней навредило бы себе.

Оба охранника обернулись, подняв дубинки.