Читать книгу - "Ветер перемен - Андрей Колганов"

– А что? – повеселел Сталин. – И в самом деле, не помешало бы некоторых наших зазнаек опустить с небес на землю.

– Против таких зазнаек, в том числе и на самом верху, – многозначительно проговорил Феликс Эдмундович, – можно пустить в массы хороший лозунг: развертывание критики и самокритики, невзирая на лица. Даже если и кого из нас лягнут пару раз – нестрашно, коли меры не перейдут.

– Критики и самокритики, говоришь? – задумался Иосиф Виссарионович над моим беззастенчивым плагиатом из него самого, только пущенным в ход на четыре года раньше. – Невзирая на лица? Тут что-то есть. Идеологически это должно хорошо смотреться. Но важно будет вожжей из рук не выпустить, не пускать на самотек. Если этот лозунг будет исходить от нас, то огонь критики мы сможем развернуть в сторону оппозиции, – быстро схватил он прагматическую сторону этой идеи.

– Само собой! И еще: от партмаксимума отступать не надо, – продолжал Дзержинский. – Можно поднимать оклады самым квалифицированным рабочим и специалистам – и на этом основании пересматривать партмаксимум. Ввести плату за установку и использование телефона на квартирах руководящих работников. Ввести плату за пользование автомобилем для всех членов семьи руководящих работников, и во внерабочее время – особо. И вот об этом – объявить. Деньги невеликие, а идеологический эффект будет.

– Стоит подумать. Но раз Зиновьев собирается на этого конька сесть, ни на ЦК, ни в Политбюро пока этого вопроса трогать не будем, – тут надо время точно рассчитать. – И тут Иосиф Виссарионович встал с места, подводя черту под разговором.

– Погоди! – остановил его руководитель ОГПУ. – У меня в ходе расследования одного крупного дела всплыли данные на Григория Евсеевича, насчет разбазаривания валютных фондов Коминтерна.

– Что-то серьезное? – тут же заинтересовался Сталин. – А то подобного рода мелких грешков за кем только не числится!

– Нет, тут не мелкие грешки, – твердо ответил Дзержинский. – Хотя сам Зиновьев повинен только в довольно распространенных излишествах, у него под самым носом орудовала шайка расхитителей очень крупного масштаба! А он свои мелкие делишки обделывал именно при помощи этой шайки, служа им своего рода прикрытием. Мы уже взяли кое-кого, и документы подняли, и показания уже есть.

– Вот как? – Предсовнаркома явно заинтересовался. – Подготовь по этому делу особый доклад. Для меня.

Уже проводив председателя ВСНХ, Сталин бросил взгляд на свой письменный стол, а затем подошел поближе. Там лежали принесенные секретарем два билета – для него и для Надежды – на спектакль театра Мейерхольда по пьесе Эрдмана «Мандат». Надо ведь и отдыхать когда-нибудь. А пока… Чья там фамилия стояла второй под запиской Дзержинского? Осецкий? Попадалась уже… да, тот самый, что написал любопытную статью, проехавшись по Бухарину и Преображенскому разом. И там, кажется, о крестьянской кооперации тоже было немало.

Сталин хорошо помнил, что запрашивал данные об этом Осецком. Звонок секретарю быстро прояснил дело:

– Да, товарищ Сталин, справку подготовили. Но поскольку вы ее не запрашивали, то продолжали сбор данных…

– Тащи сюда! – прервал его предсовнаркома.

Так, и что же тут у нас? Кого этот любопытный человечек держится? Красин, так… Это ясно, он был его начальником. Котовский? Тоже неудивительно, Григорий у нас начальник снабжения в армии. Лазарь Шацкин? А этот прыткий комсомолец каким боком? Выяснить! А к Рязанову он зачем хаживает, к этому едкому старикашке? Контакты с Берзиным, Трилиссером и Артузовым? Это еще с какой стати? Ох, непрост ты, товарищ Осецкий! О, еще и с Фрунзе какие-то дела. А если учесть, что он еще и близкий сотрудник Дзержинского и как-то был замешан в расследовании дела о валютных растратах в Коминтерне и Наркомфине… Да, непростая каша вокруг него заваривается! Так, все взять на контроль и выяснить, что за дела его связывают с ОГПУ и с Фрунзе.