Читать книгу - "Снег и Сера - Валентин Ломтев"

Когда утро стало заниматься над горами, Олетта начищала свой меч. Она не праздновала со всеми, предпочтя одиночество и ранний подъём. Предстоящее путешествие занимало все её мысли. И воительница задавалась вопросом: «А не сесть ли на коня и не поскакать на запад прямо сейчас, пока события снова не стали усложняться?».

К счастью, а может и к разочарованию, ей не пришлось использовать свою огненную ипостась в битве, что осталась позади. Всё, что от неё потребовалось: последовать в последний натиск с Асатессой и честно, без энтузиазма, выполнять свою часть договора, которая заключалась в тычках мечом слишком близко подобравшихся к повелителю врагов. Хотя таких нашлось всего два — чудом не зарубленные воины, из последних сил пытавшиеся стать героями. Каким-то непостижимым образом Олетте даже становилось жаль их. Никто из прорывавшихся мятежников не обладал доспехами дворянина, а значит это были простые крестьяне. Возможно, единственным шансом не умереть в нищете для них являлось непременное совершение подвига.

В части лагеря, которая выходила к перевалу, кто-то закричал и к горам потянулись те из воинов, которые ещё не успели пойти спать и захотели побыть в столь ранний час зеваками.

Олетта оказалась в числе вышедших навстречу повозкам, спускавшимся вниз с перевала. Первую лошадь вел огромный воин, по какой-то причине обладавший гораздо более тёмной, чем у всех остальных чинис, кожей, и огромной… грудью. Да, кажется женщина, просто огромная женщина. Чуть поодаль шла чинис в свободном платье с двумя заткнутыми за пояс мечами. Её кожа выглядела гораздо светлее, чем у остальных жителей гор, хотя и имела соответствующий оттенок, позволяя предположить, что хотя бы один из её родителей являлся чистокровным обитателем здешних мест. Венчали процессию воины, одетые явно в трофейные доспехи: новехонькие кирасы сочетались с весьма пострадавшими в боях наручами и шлемами.

Четыре повозки вело в общей сложности двадцать четыре ломовых лошади. От взгляда воительницы не ушло и то, что оси на повозках были либо окованные металлом, либо вообще цельнометаллические, как и колёса. Что говорило о крайней тяжести груза. Верх телег укрывался тканью. На первой из них валялся побитый чинис, связанный таким образом, чтобы ему не было возможности даже ползти.

— Дары Повелительнице! — выкрикнула идущая впереди чинис своим низким зычным голосом.

Толпа стала перешёптываться, и в следующий момент среди собравшихся появились Георж и Ловэт. И если первый выглядел энергичным и деятельным, то Ловэт с опухшими от слёз веками вёл себя рассеянно, иногда останавливаясь в нерешительности.

Пока князья суетились с пленником и дарами, Олетту не покидало чувство, как будто что-то жжёт её спину. Пару раз она даже почесалась, ощущая на себе это внимание.

Очередной раз, когда она обернулась, то увидела на краю перелеска девушку. Та показалась ей очень знакомой. Как будто когда-то давно она видела ту во сне. Что-то нереальное было в этой фигуре.

Осмотревшись вокруг, поняв, что ничего интересного здесь уже не произойдёт, Олетта поправила меч и направилась к краю рощицы, чтобы посмотреть следы девушки и убедиться, что всё это было лишь её воображение. В толпе мелькнула рыжая шевелюра и другая чужестранка с бледной кожей тоже двинулась за воительницей, тихо, как тень.

Дойдя до края рощицы, Олетта испытала удивление: здесь, где полутень крон ещё не позволила растаять всему снегу, было много следов, и не только женских, но и явно принадлежавших мужчинам.

Воительница обернулась. На полпути к роще стояла Кольгрима, которая отрицательно покачала головой, жестом приглашая Олетту вернуться к лагерю. Но та лишь закатила глаза и, сильнее стиснув рукой меч углубилась в рощу. Что-то было там, впереди. Внутренняя магия, что струилась по телу воительницы отзывалась на это.