Читать книгу - "Кристальный матриархат - Александр Нерей"

захотелось? Душа не должна была обеспокоиться. Не должна! Её не раздвоишь, не разделишь. Она сама может часть себя отдать, но уже безвозвратно. Конечно, догадается, что на самом деле случилось, только разуму ничего подсказать не сможет. А сейчас что? Выдернули половину, домой засунули и рады. Мы сколько раз такую ситуацию обдумывали? Сколько раз внушали им, что время сдвигаем? Всё выбросить теперь? Очнётся с такими знаниями, и что? Память стирать? А табу? А правила? На службу приняли, отвечайте теперь, — ругается мама о чём-то непонятном, но очень обидном.

Я отворачиваюсь и смотрю в окно, а в соседней комнате кто-то жалобно стонет и требует что-то затормозить, что-то замедлить.

Глава 28. Неправильное раздвоение личности

Мы нажарили на подсолнечном масле картошки с луком, сварили курицу и потроха, но съесть всё это не успели, как вдруг, одиннадцатый ойкнул и весело дрыгая ногами вылетел из распахнутого окна лоджии.

— Ура! Я домой. Домой! — радостно вопил напарник и кувыркался, как акробат.

«И я домой? — удивился я, когда меня тоже выдернуло из-за стола и потащило в окно. — Но мне же ещё неделю здесь куковать».

— Он же завтра должен был. Теперь трое суток за него отбывать, — подосадовал незнакомый голос за спиной.

— Картошки зато много осталось. И курочка. И потроха, — обрадовался нашему возвращению вечно голодный Димка.

— Мы домой! — ликовал одиннадцатый и сучил ногами, на глазах превращаясь в девятилетнего мальчугана.

— Я всё это по-другому представлял, — огорчился я, будто забыл что-то очень важное. — Может, остаться? Как-нибудь затормозить?

Но куда там. И меня подхватило водоворотом времён, уменьшая вначале рост и вес, а потом и несуразную одежду взрослого жителя Кристалии. Секунда, другая и после залпа из дюжины молний я медленно приземлился посреди дедовского огорода.

— Победили, — печально выдохнул, потому как одурел от мгновенного возвращения в детство, после чего ещё сильней огорчился из-за несуразного костюма, в котором вернулся. — Интеллигентный я ребёнок. Только-только из бедовых пелёнок.

— Справился, или как? — спросил меня Павел, как всегда сидя на штатном месте.

— Значит, точно дома. Мир мой, дед мой, Армавир мой, — продолжил я свыкаться с фактом окончания бедовой командировки и уселся рядом с наставником.

— Богатый какой. И мир, и Армавир, и я. Вон скольким владеет, — по-стариковски, без всяких эмоций, выговорил дед. — Сокройся, ирод, там же за тебя хлопец отдувается. А покудова расскажи про взрослость. Про Настин мир. Как искал его, как нашёл. Выкладывай, и камень с души прочь отвалится.

Я попросил Скефия о сокрытии, но рассказывать мне ни о чём не хотелось. А Павел и не настаивал. Так мы сидели, молчали и никуда не торопились. Просто, глядели каждый в свою синюю даль и думали о своём.

Я пытался хорошенько запомнить своё короткое путешествие, но что-то внутри меня отнекивалось и сопротивлялось. Что-то колотилось в груди и заполняло голову навязчивыми и повторявшимися мыслями: «Всё позади. Всё прошло. Ничего не было. Всё позади. Всё прошло. Ничего не было».

— Дед, а дед. Когда ты оттуда возвращаешься, ну, из второго круга, ты тоже себя выжатым чувствуешь?

— Бывает. Иной раз только шашни заведёшь, а тут на тебя извозчик с кнутом. Или казак с шашкой, — отшутился старый. — Иди уже. Винца домашнего хлебни. Дрожь в коленцах, как рукой снимет. Мамке скажи, что ты сегодня хворый. Только сначала замену свою выпроводи от греха. Старались парни за вас, за путешественников. Отдувались и в школе и перед родителями.

Я встал и скрепя сердце побрёл в сторону дома. Ничто вокруг не радовало, не бежало навстречу с цветами, не кричало: «Слава победителю бед!» Так и притопал к калитке.

— Где Туман? Где «обман»? — вполголоса позвал щенка и свои замену.

Туман с подозрением покосился, но из будки не вышел, явно не оценив мой несуразный вид.

— Обман! Александр, который дежурит. Ты где? — раскричался уже в голос, но снова никто мне не ответил.

Вошёл в дом, разулся, скинул нелепую одежду интеллигента и упал на диван, собираясь вздремнуть пока не найдётся дублёр.

* * *

— Огонь! — скомандовала старшая амазонка.

Туча коротких стрел вонзилась в деревянный забор, выросший позади меня, словно из-под земли.

— Болты перезарядить! — приказала командирша.

Отряд воинствующих женщин, скорее всего из Амазодии, начал перезаряжать арбалеты, чтобы исправить оплошность и пригвоздить-таки меня стрелами к забору.

— Может, обойдёмся без ваших фокусов? — спросил я главную амазонку-командиршу. — Договоримся, как люди?

— Ещё пара залпов и договоримся, если не описаешься, — бесцеремонно заявила командирша.

— С чего бы мне опи… обпи… Ё-моё. Я же в мороке. А вы, значит, игрушечные. Ха-ха-ха!.. — рассмеялся, не сумев выговорить нужного слова.

Новый залп впился в доски и осыпал меня щепками, а я сразу же взлетел вместе с забором, намертво приклеившись к нему спиной.

— Помедленнее, пожалуйста. Хочу всё разглядеть. Помедленнее! И маши крыльями. Маши, забор! К тебе обращаюсь. Оба же сейчас рухнем, — кричал я всякую околесицу, ничегошеньки не в силах изменить в очередном мороке.

Но никто меня не слушал, никто не помогал, никому до меня не было никакого дела.

Оторвавшись от забора, продолжавшего планировать куда-то вдаль, я камнем полетел вниз. Недолго думая решил не участвовать в мороке, зажмурился и заверещал:

— Не слишком ли часто я падаю? Можно в этот раз без мороза и помедленнее?

* * *

— Вернулся уже? — разбудил меня неизвестного номера Александр, избавив от очередного кошмара.

— Как видишь. Сам-то где пропадал?

— У себя был. А с утра в твоей школе. Отдувался, как и положено. Днём-то на кой тут сидеть? Когда все с работы приходят, тогда другое дело.

— Номер мира скажи, и как люди поздороваемся, — попросил я близнеца, но не дал тому рта раскрыть и начал жаловаться на всё подряд. — Я недавно примчался. Ещё шальной. Только что взрослым был, а тут раз! И опять огурец. А вас никого. Туман и тот не признал.

— Я пятый. У тебя мы все с первого по пятый дежурили, — вклинился в мои причитания близнец. —