Читать книгу - "Лето придёт во сне. Часть 2. Оазис - Елизавета Сагирова"

Бранко опустил фотоаппарат, его лицо побледнело. Ирэн, напротив, разрумянилась, не то от раздражения, не то от злобной радости.

– Прекрати истерику, дура! – визгливо велела она мне. – Ишь, принцесса! Как прикажешь тебя фотографировать теперь с зарёванным лицом?! Немедленно иди умываться!

Я не нашла в себе сил даже на то, чтобы поднять заплаканные глаза, но Ирэн это, казалось, раззадорило ещё больше.

– Ты думаешь, у меня других дел нет, кроме как с тобой возиться?! Много о себе возомнила! Если сейчас же не прекратишь свои капризы, я позову охранника, чтобы за волосы тебя в ванну оттащил и засунул под холодную воду, пока не угомонишься!

Неожиданно подал голос молчавший до этого Бранко:

– Ирочка, это бесполезно, – мягко сказал он, складывая фотоаппарат. – Даже если она прямо сейчас успокоится, нужно время, чтобы прошла краснота с лица.

– Не зови меня Ирочкой! – Ирэн поднялась, резко, чуть не уронив стул. – В общем, мне всё равно, что и как вы тут будете делать, но чтобы к вечеру у меня была подборка фото для сайта! И хороших фото!

– Ироч… Ирэн, ты же меня знаешь! – Бранко часто затряс своим попугайским гребнем. – Фото будут. А ты иди, занимайся своими делами, не стоит тебе по пустякам нервы мотать.

Управляющая раздражённо фыркнула, но спорить не стала и, бросив на меня последний уничтожающий взгляд, вышла за дверь, громко щёлкая каблуками. Бранко, не шевелясь, прислушивался к её удаляющимся шагам, затем громко выдохнул и подошёл ко мне. Торопливо накрыл своим пиджаком, присел рядом на корточках.

– Успокойся, бэби, – его голос смягчился, зазвучал иначе, даже картавости и странного акцента в нём поубавилось. – Стервоза ушла.

От неожиданности у меня остановились слёзы. Я отняла мокрые ладони от лица и внимательно взглянула на Бранко. Его разноцветные торчащие вертикально волосы, его многочисленные колечки в носу, губах и ушах сейчас не создавали впечатления легкомысленности: даже лицо казалось старше, чем в прошлый раз, а глаза смотрели серьёзно и понимающе.

Он помог мне подняться, отвёл к единственному в студии стулу, где до этого восседала Ирэн, протянул большой и очень белый платок. Пока я старательно возила им по лицу, стараясь ликвидировать последствия рыданий, Бранко принёс мою одежду, до этого в беспорядке сваленную на полу.

– А… а фотографироваться? – слабо спросила я, принимая из его рук свои джинсы и рубашку.

– Сделаем перерыв, – спокойно ответил он. – Ты же заплаканная вся, хороших фоток всё равно не выйдет.

Бранко деликатно отвернулся, давая мне возможность одеться, а затем, непринуждённо усевшись на подоконник, спокойно сказал:

– Не давай ей удовольствия видеть твоё унижение. Тебе нечего стыдиться. Природа наградила тебя гармонично сложенным телом и безупречной кожей, ты – прекрасна. И не важно, в каком виде это подаётся, пошлость – она всегда в глазах смотрящего, а не в том, на что он смотрит. В тебе нет ничего пошлого. Гордись своими лицом и телом.

Я перестала шмыгать носом и вдруг вспомнила Яринку. Её дебют, откровенный и прекрасный танец в россыпи алых искр. Уверенные движения, гордо вскинутый подбородок, надменный взгляд поверх голов… Вспомнила, как неистово рукоплескали ей, как восторженно свистели, как швыряли к ногам деньги. И разве кому-то тогда могло прийти в голову, что моя подруга унижена?

И, может быть, это воспоминание, такое яркое, словно я вдруг почувствовала рядом едва уловимый аромат Яринкиных волос; может быть, негромкие, но веские слова Бранко; а скорее всего – и то, и другое, заставило меня поднять глаза, выпрямить спину и сморгнуть с ресниц последние капли слёз. Неважно, что ещё придумает Ирэн, как попытается меня растоптать: только от меня зависит, насколько ей это удастся!

Внимательно наблюдавший за мной Бранко удовлетворённо кивнул.

– Вот так, бэби. Делай то, что велят обстоятельства, но помни – к чистому грязное не пристанет. Сходи, умойся холодной водой, и мы продолжим.

Мы продолжили. Ирэн в студию не вернулась, но я была уверена: даже будь она тут, я не вела бы себя иначе. А мне нравилось думать, что веду я себя, как Яринка. Спокойно и раскованно. Хотелось бы ещё изобразить капельку надменности, но в присутствии Бранко сделать это оказалось сложно. Он сыпал шутками и прибаутками, носился вокруг меня с фотоаппаратом и корчил из-за него такие уморительные рожи, что на большинстве снимков я получилась улыбающейся до ушей.

Но больше всего мне помогла стать раскованной доверительная фраза, с которой он расчехлял фотоаппарат, пока я снова раздевалась, на этот раз аккуратно складывая вещи на спинку стула.

– Знаешь, бэби, – вполголоса заметил Бранко, – я, конечно, говорю тебе, что ты красива, но говорю это чисто с эстетической точки зрения. Мне не нравятся девочки, понимаешь? Так что стесняться тебе и подавно нечего.

Не сказать, что я была очень удивлена. Бранко с его попугаистым гребнем, многочисленными колечками, яркой обтягивающей одеждой настолько не походил на обычных парней, таких, какими я привыкла их видеть, что я и ожидала чего-то подобного. Но окончательно расслабиться мне помог не тот факт, что его не волнует моя нагота, а доверие, с которым он поделился со мной этой подробностью своей жизни.

Когда минул час и Бранко с удовлетворённой улыбкой, наконец, опустил фотоаппарат, я чувствовала себя уже настолько в своей тарелке, что не спешила одеваться. Стояла полуденная жара, а прохладный ветерок из приоткрытого окна приятно овевал разгорячённую кожу. Я не видела, что там получилось на фотографиях, и не горела желанием посмотреть, но было забавно думать, как понравится Ирэн моё улыбающееся лицо и довольный вид, когда она получит результаты фотосессии? Хотелось надеяться, что очень, очень понравится! Всё-таки какую-то неубедительную месть она для меня придумала за брошенные несколько дней назад дерзкие слова о ней и Ральфе.

Словно услышав мои мысли, Бранко обернулся через плечо, осторожно заметил:

– Бэби, я не имею привычки лезть в чужие дела, но позволь дать тебе совет? Не зли

Ирочку: она баба неплохая, но очень уж злопамятная. И тщеславная. А вместе это гремучая смесь.

Под его взглядом я спохватилась и начала торопливо одеваться. Эйфория, вызванная удачной фотосъёмкой и победой над унижением, постепенно проходила, уступая место тревоге.

– Ты не знаешь, за что она меня ненавидит? – грустно спросила я у прихорашивающегося перед зеркалом Бранко, впрочем, не особо рассчитывая на ответ.

Но Бранко меня удивил. Он ответил сразу, словно ждал такого вопроса:

– Не знаю, но могу догадываться. Ирочка такой человек, что способна ненавидеть только кого-то равного себе, конкурента, представляющего угрозу её благополучию. Хотя бы в потенциале. Так что можешь воспринимать её неприязнь, как комплимент.

Я удивлённо замерла с ногой, засунутой в штанину джинсов. Конкурента? Как я могу конкурировать с Ирэн? Где она и где я? И главное – в чём конкурировать? Что мы не поделили? Не Ральфа же, в самом деле! Пусть я и ляпнула, не подумав, дерзость про то, что якобы когда-то он легко нашёл ей замену, но ведь это было сказано просто так, на эмоциях, из желания уязвить. Я вовсе не уверена, что между Ральфом и нашей управляющей действительно когда-то что-то было. И даже если предположить, что было, разве стала бы Ирэн всерьёз ревновать к одной из местных девчонок, которые для неё не более, чем расходный товар?