Читать книгу - "Начало - Александр Нерей"

на обед. Вкусно пахнет борщом и компотом. Я стою посреди комнаты, а вокруг мечутся младшие братья и сёстры разных возрастов и цветов волос. Все шалят, толкаются, смеются и дурачатся прямо на кухне.

— Мама, а Ирка опять ко мне сильно прижалась, — жалуюсь я на прыгающую на одной ножке младшую сестрёнку с белыми бантами на голове.

— Снова обожгла? — не оборачиваясь, спрашивает мама.

— Нет, но воды из моего Тетиса много выпарила. А я там гуппиков развёл. Уже собирался тех шипастых рыбок выпустить, которые из испорченной икры вывелись, но она помешала. Я ещё тогда злой на Акварьку и Натурку был, за то, что с икрой подшутили, — жалуюсь я маме непонятно на что.

— Ничего страшного. Иди, поиграй во дворе, а с ней я поговорю. И на девчонок зла не держи, они не знали, что я те зёрнышки пометила, хоть и почерневшими они уже были, — говорит мне мама.

Я выхожу во двор и начинаю играть с братьями в чехарду.

— Нас возьмёте? — спрашивают меня три сестры-сверстницы.

— А вы мне ничего не сломаете? — оглядываюсь на близняшек и пытаюсь что-то вспомнить.

— Ничего не бойся. Не бойся ничего, — нараспев говорят мне сёстры.

— Точно. Вспомнил. Третья рядом. Там всё случится, — лепечу я в ответ и уплываю в сторону и вверх, а потом в синюю-синюю даль.

«Опять», — успеваю подумать и засыпаю в небе, обдуваемый то холодным, то тёплым ветром поочерёдно.

* * *

— Глотай. Сейчас всё увидим, — командует мне кто-то. — Это стеклянный всевидящий глаз.

На всякий случай, проглатываю что-то вместе с водой, неизвестно откуда взявшейся во рту. Темнота вокруг начинает рассеиваться, и я вижу включившийся телевизор Рекорд. На экране что-то мелькает и перемещается, будто шарик по красному тоннелю, а вокруг всё тот же непроглядный мрак. Я не понимаю, что показывает телевизор, почему-то ставший цветным.

— Вот, смотри. Слева и справа сломало по одному ребру. Вбило их внутрь грудины. Всего-то пара рёбер. Зато без осколков, лёгкие и сердце целые. Отлежишься. Заживёт, как на собаке.

— Нельзя мне лежать, — не соглашаюсь я с собеседником. — Мне беду искать нужно.

Почему-то не могу смотреть на то, что показывает телевизор. Наверно, от быстрой поочерёдной смены картинок.

— Тьфу на тебя! — прикрикивает напоследок незнакомец и пропадает.

«Ничего не бойся. Не бойся ничего. Третья больница. Третья. Рядом третья. Недалеко», — снова втолковывают мне голоса в голове.

* * *

— Очнулся? — спрашивает меня Александр-третий.

— Ты что не видишь? Он же не дышит! — вопит у моего уха одиннадцатый.

— А ну дыши, зараза! — орут на меня бойцы-футболисты.

Я стою и шатаюсь от слабости, а дышать мне совершенно не хочется. Но этим шалопаям нужно сказать, что со мной всё в порядке, а воздуха в груди нет, поэтому я через силу пытаюсь вдохнуть, но у меня никак не получается.

Наконец, добиваюсь своего, и воздух с шумом влетает в лёгкие, а вместе с воздухом в них влетает дикая жгущая боль, от которой моментально валюсь наземь и прижимаю голову и руки к груди.

— Братцы, помираю, — хриплю я близнецам и задыхаюсь от боли.

— Размечтался, — хором возмущаются близнецы. — А мы что, за компанию с тобой?

— Давайте его в Третью больницу оттащим, она же недалеко отсюда, — предлагает кто-то из близнецов.

Я вспоминаю видения, проносившиеся в голове, как свинцовые пульки в тире, и осознаю, что мне срочно нужно куда-то бежать.

«Ничего не бойся! Не бойся ничего!» — колотится в голове, отзываясь болью в груди.

— Поднимите меня, — требую я, не зная зачем.

Меня сразу же подхватывают и, всё ещё согнутого бережно ставят на ноги.

— Нельзя много смеяться. Слёзы накликать можно, — говорю я мамину примету и, кряхтя от боли, начинаю разгибаться.

Когда выпрямляю спину, боль затихает, а мой взгляд упирается в женщину в чёрном платке и таком же чёрном платье, медленно бредущую с низко опущенной головой по другую сторону школьного забора. Женщина поворачивается к нам, и я вижу в её руках огромные песочные часы.

«Добрая тётенька!» — мелькает пугающая догадка, и сразу над головой звякает колокольчик. Мысли начинают метаться и путаться, ноги становятся ватными, и я в испуге думаю, что тётенька пришла за мной и уже готова разбить мои часы на школьном перекрёстке.

«Ничего не бойся. Не бойся ничего», — снова советуют голоса, и я вижу, как Добрая отворачивается и уходит от нашей компании в сторону Третьей больницы.

— Знак Угодника! — хриплю я, что есть мочи, забыв про боль. — Началось наше несчастье!

— Совсем плохой. Бредить начал, — отзывается кто-то за моей спиной.

— Слушай сюда, олухи. Игры кончились. Беда, которую мы ждали в октябре, уже у кого-то из нас дома! — ору я на притихших мальчишек. — Заткнули уши. Разговаривать с миром буду. Если кто не заткнёт – оглохнет. Слово даю, а силу мою вы видели.

Все мигом затыкают уши ладонями и отворачиваются от меня.

— Мир Даланий, если ты ещё с нами, дай знак, — произношу я вполголоса и тёплое дуновение касается моего перепачканного пылью, потом и слезами лица. — Перекинь нас пожалуйста ко входу в Третью больницу.

Даланий не заставляет долго ждать, и мы со свистом ветра несёмся в сторону больницы. Я в изнеможении закрываю глаза, и чувство полёта удаляется.

* * *

Глаза открыл только когда почувствовал себя стоявшим на ногах.

Мы всей гурьбой оказались у центрального входа Третьей городской больницы. Растолкал тех, кто был ближе, и велел растормошить остальных.

Когда все повернулись посерьёзневшими лицами, начал речь, как командир перед боем, решавшим исход целой войны.

— Без вопросов прошу. Это не бред, не шутка и не тренировка. Я видел перед школой Добрую со знаком в руках. Знак тот для всех нас. Теперь ясно, что беда уже грянула. Если кто не знает, Добрая – это…

— Знаем, кто она, — отозвалось несколько голосов. — И мы видели тётку в