Читать книгу - "Господин маг. Новые возможности - Дмитрий Смекалин"

Османы ушли (или их увели), государь еще с полчаса побродил среди гостей, обмениваясь с некоторыми короткими фразами или даже задерживаясь на недолгий разговор. То есть продемонстрировал всем свою открытость и доступность. Или только для избранных?

Потом ушел, гости тоже стали разбредаться. По домам или в соседние залы перетекли? Может, тут еще и кормят? Петя бы не отказался. Но ему поесть не предложили. Подошел страшно деловой Родзянка и стал требовать его к себе. Куда-то отвезти хочет. И шаманский амулет отдать требует.

Пете ни отдавать амулет, ни ехать куда бы то ни было не хотелось. Амулет просто жалко. Удобный он и полезный. А ехать… Просто как-то неправильно, что его таскают туда-сюда, даже его мнения не спрашивая. И ничего за это не предлагая. Вроде как должен он. Кому и что он должен? Его, похоже, наградами обделить пытаются, амулет отобрать норовят, и это – неправильно.

Уперся рогом. Пока от Стасова своих перспектив не узнает, никуда он не поедет. И амулет не отдаст. Его на службу к опричникам никто не определял, он вообще-то кадет академии. И ему скоро туда ехать надо, перерыв в занятиях на летнюю практику заканчивается.

Опричник же с балкона куда-то успел исчезнуть. Как государь из зала вышел, так и он куда-то пропал. Возможно, как раз к великому князю и отправился.

Родзянка некоторое время побушевал, наорал на Петю, потом на Шипова, но тот был совершенно невозмутим:

– Надо подождать. Скоро вернется.

В результате убежал сам целитель. Ну и хорошо.

Впрочем, Стасова все равно пришлось ждать. Часа полтора. Все на том же балконе, где даже сесть было не на что. И где ничем не кормили, даже баснями. Шипов вести разговоры был совершенно не склонен, жандармы у дверей – тем более. В конце концов, Птахин оперся на перила и стал медитировать.

Родзянка и Стасов вернулись вместе. Интересно, целитель опричника при возвращении последнего перехватил или откуда-то вытащил? Впрочем, не так уж и интересно. Главное, по дороге они договорились и явились по Петину душу.

– Заскучали, Петр Григорьевич? – подозрительно ласково спросил Стасов. – Сейчас развлечетесь. На полном серьезе. Иван Казимирович уговорил показать вам нашу коллекцию шаманских амулетов. Ведь интересно же? Не положено вас в наши служебные помещения пускать, но может и польза быть, так что пропустят вас, в порядке исключения. Шипов вас проводит.

– Вы меня простите, Петр Васильевич, – так просто уступать Пете не хотелось, – я бы лучше сейчас поел. Здесь, как я понимаю, кормить не будут, а время уже не раннее.

Опричник рассмеялся:

– Эк вы, Петр Григорьевич, приземленно на мир смотрите! Хотя обед – это, конечно, важно. Но не беспокойтесь. Никто вас сегодня в наше хранилище уже не пустит. Туда даже я вас просто так провести не могу, надо пропуск оформлять. Так что добавили вы бедному Шипову хлопот. Вы обедать пойдете, а он – по кабинетам бегать, подписи собирать. Но если все будет благополучно, завтра часам к одиннадцати он за вами заедет.

И добавил, глянув на вскинувшегося Родзянку:

– За вами тоже, Иван Казимирович. На полчаса пораньше. Успеете?

– Амулет сейчас у Петра Григорьевича! – наябедничал целитель.

– Да? Ну тогда отдайте его сразу Шипову, чтобы завтра не забыть. Все равно ему в той же комнате теперь храниться.

Поколебавшись немного, Петя вынул амулет, но из кулака сразу не выпустил:

– Петр Васильевич! Как я понял, государь завтра на то же время к себе графа Палена пригласил. Я на той встрече точно не нужен?

– Ну у вас и самомнение! Как-нибудь государь со своим генерал-губернатором без вас свои вопросы решат.

Но Птахин не отстал:

– Свои вопросы Николай Петрович, скорее всего, решит. А вот про себя я пока ничего не слышал. Все-таки в блокаде Том и захвате османских магов я самое непосредственное участие принимал. И государю об этом, как я понял, известно. Всех, кого Пален сегодня с собой привел, явно к каким-нибудь орденам представят. Меня он тоже звал, но, по вашему распоряжению, я другими делами занимался. Не хотелось бы из-за этого без награды остаться.

Опричник некоторое время помолчал. Потом пристально посмотрел на Петю:

– Хорошо. Завтра я на том же чаепитии у государя буду. Так и быть, напомню о вас, если Пален забудет.

Птахин поклонился и рассыпался в благодарностях, хотя никакой благодарности не ощущал. С этими господами все свое законное с боем выбивать приходится. И амулет отбирают.

Подавив вздох, Петя протянул амулет Шипову и опустил в его раскрытую ладонь.

Родзянка, кажется, был недоволен, но главным здесь был все-таки не он. Хоть сам и генерал.

– Да, Иван Казимирович, – Петя решил сменить тему, – а как там дела с Владимиром Васильевичем обернулись? Быстро в себя пришел?

Целитель недовольно тряхнул головой:

– Что ему будет? Почти сразу очухался. Хорошо хоть поверил, что у него ни с того ни с сего голова закружилась. И перепугался. Так что домой под присмотр лично ему преданных целителей уехал без звука. Теперь, поди, неделю из их кабинетов вылезать не будет. Он человек мнительный.

Стасов тоже одобрительно покивал головой и вышел. Родзянка поколебался, пойти ли следом или остаться с Шиповым и амулетом. Выбрал второе.

– Нас отсюда увезут, или надо экипаж вызывать? – задал он беспокоивший и Петю вопрос.

– Прошу прощения. Отвезут, конечно. Если вас здесь больше ничего не держит, можно прямо сейчас.

Птахин попросил высадить его по дороге. Не очень далеко от гостиницы, но и не в казенном квартале. Захотелось если не напиться, то хотя бы наесться от пуза вкусным. Желательно из народной кухни. Вот и вылез у заведения с вывеской «Трактир».

На следующий день Шипов, как и было обещано, заехал за Петей к одиннадцати часам. Один. На вопрос: «А как же Родзянка?» – ответил, что тот с утра уже в хранилище. Что там смотрит, точнее, увидеть может, непонятно, но это его дело. Петя был с этим полностью согласен.

Ехать далеко не пришлось. Вполне можно было и пешком дойти. Разве что перед экипажем ворота сами разъехались, никаких охранников Петя не заметил. Не факт, что и пешеходов бы так впустили. Хотя, наверное, для них есть дверь, а не ворота.

При входе в здание со двора дверь тоже была и охранялась (изнутри) аж тремя жандармами. Впрочем, Шипова они приветствовали как старого знакомого и препятствий проходу не чинили. Но когда, пройдя коридор, они стали спускаться вниз по почему-то плохо освещенной лестнице, проверять их стали на каждом этаже. Шипов как достал из-за пазухи две бумаги (одну сложенную, а другую свернутую трубочкой), так больше их и не убирал.

Но ничего. Минут за десять на три этажа спустились, а дальше уже было некуда. Снова коридор, и за ним железная дверь. Ее даже не декорировали деревяшками под обычную. Случайные люди тут ходить не должны.