Читать книгу - "Вычислитель. Пять умных повестей - Александр Громов"

Дошла и до меня волна горячего воздуха, но ничего, терпимо. А лес сгорел едва на треть – сырой оказался. Ну-с, тем лучше.

Радуюсь я своей догадливости и об усталости забыл. Как заново родился. Никогда не понимал самоубийц. Жизнь хороша! Как можно этого не видеть?!

Каким образом на камешке, где я только что сидел, материализовалась Прыткая, я не понял. Хотел я руками замахать, чтобы согнать ее – и ведь замахал бы сдуру, – но вовремя понял: не надо этого делать. Лучше удалиться. Существо некрупное, субтильного сложения, вряд ли весит больше домашнего кота, серьезными клыками и когтями не снабжено, так чего же я боюсь?

Роя черных ос, вот чего.

Не могу уйти!

Приросли ноги к склону. Дрожь пробрала от темени до пяток. А Прыткая неспешно, как бы напоказ, разводит в стороны передние лапы вместе с кожистыми перепонками, приоткрывает одну из двух сумок на брюхе…

Потекли из сумки осы… одна за одной… гудят. Собрались в шар.

Медленно приближается гудящий клубок. Почти коснулся лица – а я ни отклониться, ни отвернуться не в силах, не говоря уже о том, чтобы убежать или – пропадать, так с музыкой! – подшибить Прыткую камнем. «Ну вот и все, – думаю. – Ну вот и все…»

Не все, оказалось. Повисел осиный рой перед моим носом, обдал странным запахом – и назад, к Прыткой. Вытянулся веревочкой и в сумку уполз. Смолкло гудение.

Попробовал шевельнуть мизинцем – могу! Полной воли над мышцами еще нет, но прогноз, как говорят медики, благоприятный!

Что ей от меня надо, этой полуобезьянке-полулетяге? Если я для нее добыча, то на каком основании еще жив? Похоже, она имеет на меня какие-то виды, но вот какие?

А она глядит на меня огромными глазами, ни звука не издает – и тут, представьте, на меня чесотка напала. Да такая, что я вытерпел всего несколько секунд, а потом взвыл, заплясал и давай скрестись! Сразу чувствительность к мышцам вернулась. Деру себя ногтями, а толку нет – «эластик» мешает. Муки адовы. Зарычал я по-звериному, разодрал молекулярный шов, вывернулся из своей одежки, как змея из кожи, остался голым, как Адам…

Кожа вмиг перестала зудеть. Да что за черт, а?

И уже догадываюсь, кто тут виноват…

– Так это, значит, ты? – вопрошаю я Прыткую не самым любезным тоном. – Твои штучки?

Никакой реакции.

– А ну-ка… Если это твои фокусы, верни мне чесотку. Да только чур ненадолго!..

Я еще не договорил это, как почувствовал, что зря я чесотку заказал. Мог бы попросить что-нибудь менее мучительное.

– Хватит! Хватит, сказано тебе!..

Отпустило. Оно, конечно, приятно, с одной стороны, а с другой – с какой стати она лезет в мои внутренние дела? Насколько я понимаю, желание почесаться возникает в мозгу и не всегда связано с потребностями кожи. Об этом многое могут порассказать те, кому ампутировали руку или ногу. Конечностей нет, а они чешутся.

Значит, она наглым образом влезает в мой мозг?

– Ну вот что, – говорю я ей. – Я человек. Ты – зверушка. Ступай себе. Нам не по пути, понятно?

Опять нет ответа. Ну, как хочешь. Если гора не бежит от Магомета, то Магомет сам уйдет от горы. Пешочком.

– Счастливо оставаться! – и ручкой ей сделал.

Да что за… Опять не могу шевельнуться!

Не отпускает Прыткая меня от себя. А на что я ей? Для забавы? Или – страшно подумать – я не более чем питательный ресурс для ее осиного роя, в данную минуту не голодного? Живые консервы к ужину?

Все возможно. И мало-помалу снисходит на меня понимание: все, что я делал с сегодняшнего утра, а может, и со вчерашнего, не было моими сознательными действиями, а диктовалось чужой волей. Спуск с седла… ночной покой… ловля «пескариков»… уход, почти бегство в безопасную часть долины… Мной управляли! Дергали меня за веревочки, как бессмысленную тряпичную куклу. А для чего?

Не знаю. Готовлюсь к худшему, уже не очень надеясь на лучшее. Молюсь неслышно. Господи, не оставь! Господи, помоги! Укрепи мя, Господи!

Пауки на ум приходят. С крестом на толстом пузе, с правильно-геометрической ловчей сетью. Молилась муха мушиному богу, застряв в паутине…

И все равно молюсь. Помогает.