Читать книгу - "А&В. Бабочка - Tais"

в кандалах с наслаждением за страданием людей, безвозвратно потерявших любимых; людской цинизм, эгоизм и тщеславие. Нет конца тем ужасам, что она успела повидать, и что еще повидает, но никогда в жизни мысль оставить работу ее не посещала. Будучи человеком высоких моральных принципов, она считала это своим долгом. «Кто если не я?» — эта фраза держала ее на плаву и заставляла из года в год подниматься с постели и погружаться с головой во все дерьмо правосудия. Непродажных судей, считала она, осталось непростительно мало, и при таком раскладе оставить свой пост у нее просто нет права. Благодаря безупречной репутации неподкупного и жестокого судьи ее назначили судить в деле «убийцы с парка на третьей улице». Знакомые с ней лично люди говорили о ней как о женщине, пережившей страшные вещи, из-за которых ее сердце превратилось в лед. В биографии ее, действительно, много мрачных моментов, из-за которых многие бы полезли в петлю, но не она. В возрасте восьми лет ее вместе с ее матерью поймал маньяк, он увез их вдвоем на окраину, где никто не живет, посадил в подвал и в течении двух лет регулярно насиловал и бил. По счастливой случайности им удалось выбраться. Маньяка нашли и повели под суд, но купленный судья и хороший адвокат смогли оправдать преступника. Для матери это стало последней каплей, она повесилась на люстре в комнате своей дочери у нее на глазах. Этим объяснялась особая жестокость к насильникам. Ни одному из них не удалось избежать высшей меры пресечения, как бы ни раскаивался преступник, как бы ни молили его родственники о более мягком приговоре. Жизнь за жизнь. Раз забрал чью-то — заберут и твою. Никаких исключений.

Десятки молчаливых взоров устремились в ее сторону, пока она, шурша черной мантией, проходила к столу. Она обвела присутствующих взглядом: сторона защиты, сторона обвинения, родственники жертв, пресса, толпившаяся на задних рядах с камерами, и виновник торжества, рыжий убийца, сидящий за бронированным стеклом. Как только было дано разрешение сесть, все взгляды с судьи перешли в сторону обвиняемого, что сидел с отсутствующим выражением лица. Словно каменное изваяние, он сидел неподвижно и смотрел вперед себя. Только глаза его иногда двигались, когда он водил взглядом по собравшейся толпе, ища родителей. Их не было. На другое он и не надеялся, но все же у него было желание, чтобы они сыграли в хороших родителей хотя бы раз в своей жизни и пришли на суд, который поставит точку в жизни их сына. Как только он попал за решетку, они лишь раз пришли его навестить. Отец, как от него и ожидалось, отрицал виновность Дэна, несмотря на то, что Дэн в лицо ему сказал, что виновен, что все эти смерти его рук дело. Для него Дэн — несчастная жертва, которую пытаются подставить. А мать… Ей было известно лучше многих о проделках Дэна. Не только тело Лилит она помогла ему спрятать, но и еще нескольких жертв. Она скрывала улики, подтирала следы на жертвах, забирала самого Дэна с места преступления, чтобы ему лишний раз под камерами не светится. Конечно, все это она делала не из чувства материнской любви, а из страха перед сыном, но ее это не оправдывает. Во время визита к Дэну она не проронила ни слова, но в ее глазах он увидел отчаянную мольбу, не говорить, что она была соучастницей.

— Зачем ты это сделал?! — крикнула женщина, сидящая на скамье семей потерпевших. По щекам у нее текли слезы. — За что моей девочке это?!

Дэн молча посмотрел на эту женщину, поймав ее взгляд полный ненависти и боли, и чуть слышно зевнул. Не специально, просто все это нагоняло скуку. От чего ее лицо и лица некоторых сидевших рядом покраснели от злости. Предчувствуя назревающую бурю, судья, стуча деревянным молотком, призвала к порядку.

— Тишина в зале! — оглушительно громко сказала судья, и когда гам в зале утих, продолжила говорить. — Подсудимый, встаньте. — Дэн послушно встал. — Вы обвиняетесь в…

Ему зачитали список преступлений: насильственные действия сексуального характера с последующим убийством шестнадцати девушек совершеннолетнего и нет возраста. Потом началась стандартная процедура: высказались адвокаты потерпевших, затем адвокат Дэна, выступил следователь полиции с найденными доказательствами… Долгая и нудная процедура. Судья внимательно разобрал всю доказательную базу еще до заседания, и вердикт она вынесла задолго до этого момента, остались лишь формальности. Будь ее воля, наказанием бы была казнь, в которой рыжий убийца страдал не меньше чем каждая его жертва. Но увы. Закон признает казнь лишь через эвтаназию — введение особого препарата, что погружает в глубокий сон и в нем убивает абсолютно безболезненно. Слишком гуманно для маньяка-насильника, что упивался страданиями своих жертв, но с законом не поспоришь.

Спустя почти два часа, несколько выведенных из зала особо буйных родственников жертв и неисчислимое количество пожеланий для Дэна гореть в аду, сдохнуть в муках и так далее заседание начало подходить к завершению. Осталось только предоставить слово подсудимому и удалиться для принятия решения.

— Подсудимый, вам предоставляется слово.

— Что я должен сказать?

— Все, что хотите, в формате свободного рассказа.

— Мне нечего сказать, — со скучающим видом сказал Дэн, пожав плечами.

— Как насчет извинений, урод?! — выкрикнул мужчина из зала. Вид его был очень уставшим и измученным: мешки под глазами, красные глаза, опухшее лицо с полопавшимися красными сосудами, взлохмаченные грязные волосы и такая же неопрятная одежда. Из-за его плотного телосложения и безмерной спортивной толстовки, надетой на нем, было невозможно заметить самодельную бомбу, прятавшуюся под одеждой.

— Если я извинюсь, эти девушки воскреснут?

В зале вновь поднялся возмущенный гам.

— Неужели ты ничего не чувствуешь, ублюдок?

— Ну-у… я проголодался и устал.

— Проголодался! Устал! Да ведь он над нами издевается! — заверещал тот же мужчина.

— Пожалуйста, сядьте! — почти крикнула судья, но пыл мужчины это не умерило. Он кинулся к стеклянной клетке, в которой сидел Дэн. Его схватили у самого стекла и крепко держали за руки два полицейских. Яростно отбиваясь от них, он вплотную подошел к стеклу и, смотря прямо в глаза Дэну, со слезами на глазах спросил.

— Зачем ты сделал это с моей дочерью?! Зачем, я тебя спрашиваю?!

— Зачем? — переспросил Дэн, сделав вид будто задумался. — А это разве не очевидно? — Он сделал паузу, а после медленно продолжил: — Потому что это приятно.

По залу прокатился оглушительный шум. Все голоса слились в единую агрессивную какофонию, которая перебивала и призывы судьи к порядку, и слова полицейского, заметившего что-то странное под одеждой у мужчины, рвущегося к