Читать книгу - "Спасти СССР! "Попаданец" в пенсне - Валерий Белоусов"

В дверь кто-то поскрёбся…

Старичок посерел лицом, а Роман сунул руку за отворот пиджака:

— Кого там несёт?

— Деда, это я…

В дверном проёме нарисовался давешний Прохожий, одетый в смирительную рубашку… В комнатушке пахнуло свежим дерьмом…

Там же, чуть позже.

— Шановни пан! Вы должны гордиться… пъять!

— Чем, чем я должен гордиться! Внучка моего единственного, кровиночку, родненького… десять!

— Да ваш внук войдет в анналы истории! Как Херои Крут! Шесть!

— Ой, да слыхивал я про тех героев… девять с половиной…

— От кого? Коммунистычна пропаханда… шесть с половиной!

— Ну, если коммунистической пропагандой, по-вашему, будет заниматься пан полковник Аверкий Гончаренко из 14. Waffen Grenadier Division der SS (Galizische № 1)… девять триста…

— О! Шановни пан знал нашего национального хероя? Хде, когда?! Размовляйте… шесть восемьсот…

— А то, конечно знал… Тогда нам крупно не повезло. В июле 44-го наша дивизия Ваффен СС, укомплектованная галичанами, после стремительной атаки русских танковых частей попала в окружение возле местечка Броды на Западной Украине и была за десять дней боёв намотана на русские гусеницы.

Из одиннадцати тысяч наших хлопцев из котла смогло вырваться около трёх тысяч. Для многих щирых украинцев первое боевое крещение оказалось и последним.

Но пан Гитлер своих не обижал — из-за колоссальных потерь нас переформировали и отправили до конца войны в Восточную Европу подавлять бунты да гонять по лесам партизан. Вот такая, опять-таки, печальная история… но с паном Аверкием я богато поговорил.

Бывало, як массовый расстрел закончим, хлопцы костерок запалят, чудовы писни спивають, а пан Аверкий соберёт нас в коло, да и рассказывает побывальщины… Так и про Круты рассказал… девять сто…

— Шо ж вин размовлял? Шесть девятьсот…

— А то, что Сичови Стрэльци, усусы, из бывших военнопленных австро-венгерской армии, были главной ударной силой «героев Крут». Потом к куреню присоединился отряд, состоявший из ста двадцати совершенно недееспособных[92]киевских гимназистов и студентов, которым Центральная Рада лапши на уши навесила и просто, тупо послала их на убой. Девять!

— Так уж и на убой? Семь!

— А то… Они же и винтовок-то никогда в руках не держали, а обороняли Круты они не от москалей, а от одного из вооружённых отрядов, сформированных хохлами же в восточных регионах Юго-Западного края, и усиленного балтийскими матросами, опять-таки малорусского происхождения. И посланы были эти отряды правительством Украинской Радянской Республики для выдворения Центральной Рады в австрийскую Галицию, откуда прибыла большая часть её, ЦР, руководства, и куда это руководство впоследствии благополучно убыло. Бросая портки…

Когда со стороны Бахмача и Чернигова двинулись на Киев большевистские эшелоны, правительство не смогло послать для отпора ни единой воинской части. Тогда собрали наскоро отряд из студентов и гимназистов старших классов, усилили их усусами и бросили их — буквально на убой — навстречу прекрасно вооружённым и многочисленным силам большевиков.

Несчастную молодёжь довезли до станции Круты и высадили здесь на «позиции».

В то время, когда юноши (в большинстве читавшие про войну в книжках) бесстрашно выступили против надвигавшихся большевистских отрядов из матёрых фронтовиков, начальство их, группа галицийских офицеров, осталось в поезде и устроило попойку в вагонах.

Большевики без труда разбили отряд молодежи и погнали его к станции. Увидев опасность, находившиеся в поезде поспешили дать сигнал к отъезду, не оставшись ни на минуту, чтобы захватить с собой бегущих… Путь на Киев был теперь совершенно открыт.

А большевики, захватив отставших от поезда и бросивших оружие детишек, тут же их и расстреляли, потому как сопли им вытирать было некому и некогда, потому как Гражданская война шла.

Вот так ваша эпическая битва под Кругами завершилась прерванной пьянкой свидомых патриотов и расстрелом поверивших им дураков.

Чего и следовало ожидать.

Так что, уважаемый, гоните мои девять тысяч! И ни гроша меньше за моего мальчика не возьму! Он у меня единственный, свет в окошке, утешеньице на старости лет…

— Да как же вы тогда… ведь я же его с концами…

— А это уж мне будет до лампады! Ведь я же не задешево его продаю, не за тридцать поганых жидовских серебреников… Я, как ваши гроши получу, тут же себе зубы вставлю, женюсь, дачку в Малаховке себе куплю, буду там о нём горевать… а внучка моего единственного, ненаглядного вы, шановны пан, хоть с кашей ешьте! НО ДЕНЬГИ ВПЕРЁД!!