Читать книгу - "Коррекция (Йеллоустоун) - Геннадий Владимирович Ищенко"

во время одной из вылазок нашли лесную речку с холодной, но чистой водой, к которой стали часто приходить купаться. Капустин приехал только один раз. Лида держалась с ним подчёркнуто холодно, а с Алексеем он не встречался. Реактор полностью закончили, в том числе и подстанции, а сегодня наконец подключили и вторую ЛЭП. На завтрашний день был запланирован пробный пуск.

– Как ты думаешь, заработает? – спросила Лида за ужином. – Столько трудились, столько всего угрохали, представляешь, что будет в случае неудачи?

– Реакция пойдёт, это уже проверено. Может, не получим ожидаемой мощности или откажет что-нибудь из оборудования, но это неприятность, а не провал. Конструкция должна работать, а сделано на совесть.

– А накопители получились большие, – сказала Лида. – Я вчера к вам заходила, так Олег показывал. Весят килограммов десять!

– Зато местная промышленность освоит без труда, – возразил Алексей. – Потом понемногу уменьшат размеры, главное, что всё работает. В электромобили уже поставят, а если закрепить за спиной, можно использовать для оружия.

В эту ночь во многих квартирах центра спали плохо, а наутро в аппаратной собрались те, кому было поручено осуществить пуск. Аппаратную для безопасности устроили в небольшом отдельно стоявшем доме, и её оборудование на время испытаний дублировало диспетчерский пункт реактора. Здесь же были Капица и три его заместителя, в том числе и Алексей. Они не участвовали в пусковых работах, поэтому сели так, чтобы никому не мешать. В час дня начали. Первыми включились вентиляторы охлаждения реактора, и все услышали шум выбрасываемого наружу воздуха. Потом включили магнитную ловушку и подачу ионизированного дейтерия.

– Есть напряжение, – сказал Капица. – Сейчас включат излучатели...

– Пошла реакция! – сказал кто-то из испытателей. – Температура корпуса растёт, фон излучения низкий. Можно было работать и внутри.

– Там сильный шум от вентиляторов, – возразил старший группы. – Лучше уж отсюда. Внимание, температура корпуса растёт! Подключайте первую подстанцию! Уже пятьсот. Вторую подстанцию!

Через полчаса старший группы испытателей подошёл к Капице.

– Пётр Леонидович, – реактор работает на треть мощности. Больше по этим двум ЛЭП не передашь. Температура корпуса – шестьдесят процентов от максимально-допустимой.

– Получается, что полная мощность только три тысячи мегаватт, – подсчитал Капица, – а мы рассчитывали на пять. Надо улучшать преобразователи. Какая температура выбрасываемого воздуха?

– Больше восьмидесяти градусов.

– Выбрасываем много тепла, – сказал Алексей. – Его хватит отопить небольшой город. Надо строить станции рядом с городами, от них нет никакой опасности.

– Дадим свои рекомендации, – кивнул Капица. – Ну что, товарищи, позвольте всех поздравить с успешным пуском первого в мире термоядерного реактора! Считайте, что мы с вами за полтора года построили четыре ДнепроГЭСа! Испытания продолжим. Реактор пусть работает, отключим только при возникновении аварийной ситуации или если отключатся потребители. Синхронизация прошла?

– Да, товарищ директор, – ответил один из испытателей. – Выходные параметры по станциям в норме.

– Сейчас бы выпить! – сказал кто-то из инженеров.

– Это вечером, – отозвался Капица. – Устроим в столовой торжественный ужин. Заслужили!

* * *

Никто не напечатал об их успехе в газетах и не сообщил по радио, но на третий день в центр приехал сам Берия со свитой, в которой находился и Капустин. После их отъезда группу руководителей и главных специалистов Центра наградили орденами Трудового Красного Знамени и Сталинскими премиями, а всем, кто работал на объекте, выдали крупные премии. Алексей получил ещё один орден и пятьдесят тысяч рублей.

– Даже мне расщедрились на две тысячи, – похвасталась жена. – Вношу в общую копилку!

– Деньги лишними не бывают, – сказал Алексей, – а у нас их больше ста тысяч. Лишь бы в чью-нибудь светлую голову не пришла мысль о денежной реформе. Что же это ты не подошла к Лаврентию? Заметила, что Капустин был какой-то дёрганный? Точно ждал, когда мы побежим жаловаться.

– А что к нему подходить, – со скрытой обидой ответила жена. – Он с тобой здоровался, мог бы и сам пригласить. Значит, так надо!

– Зря на него обижаешься, – заступился за Берию Алексей. – Видела, какой он приволок за собой хвост? Хочешь, чтобы глава партии и государства где-нибудь с нами закрылся и точил лясы? Мало тех сплетен, которые уже есть?

Прошло девять дней – и мир рухнул. Всё началось с сообщения о смерти Сталина. Его самочувствие улучшилось после отдыха и лечения, и вот такое... Многие отказывались верить услышанному. Во вторник девятого декабря Иосиф Виссарионович, как обычно, поздно лёг, а утром его обнаружила мёртвым приехавшая на дачу дочь. Диагноз консилиума медиков был единодушным: вождь умер от острой сердечной недостаточности. По всей стране был объявлен день траура, повсюду были вывешены скорбные флаги.

– Как же так? – растерянно говорила Лида. – То прожил до пятьдесят третьего, а сейчас умер на три года раньше?

– У меня только одно объяснение, – сказал ей Алексей. – Мы очень сильно изменили будущее, судьбы многих людей, в том числе и его. А в его возрасте толчком к ухудшению состояния может стать что угодно. Иной раз умирают и от радости. А он сделал всё, что хотел. Лишь бы его смерть не использовали для расправ и сведения счётов. Надеюсь, что Василий не станет на этот раз валять дурака.

– Светлану жалко! – вздохнула Лида. – Неужели она опять уедет из Союза? И как это ещё скажется на положении Берии! Сталин передал ему власть, но потом постоянно поддерживал.

Три дня