Читать книгу - "Однажды в Марчелике - Лео Сухов"

– Это зуб!.. – озвучил он очевидное.

– А это кулак! Приятно познакомиться, Зуб! – раздался голос над головой у Роланда.

Тот посмотрел на голос, и взгляд его наткнулся на тот самый кулак.

– Хочешь, я познакомлю его со всеми твоими зубами? – осведомился мрачный тип, в котором Роланд опознал Дана Старгана, замеченного им у церкви.

И пока Роланд пытался понять, как Дан чудесным образом переместился в особняк, мы возьмём на себя смелость объяснить всё это точно и достаточно подробно. Итак, Роланд, окрылённый шуршанием шести тысяч во награды, открыл ключом деревянную дверь с облупившейся зелёной краской. И в это самое время в просторный двор въехали три касадора.

Роланд, не оглядываясь, кинулся в дом, само собой позабыв, что любая открытая, чтобы войти дверь, должна быть немедленно заперта изнутри. Ведь двери неспроста запираются, а чтобы никто без ключа не вошёл. Роланд – не иначе, как в силу незнания этого простого правила, а вовсе не по преступному умыслу – забыл закрыть замок, что и было замечено глазастыми гостями. Дан, Мигель и Иоганн переглянулись, ухмыльнулись, слезли с воллов и вошли следом.

Ориентировались они на громкие крики, доносившиеся из дальнего конца коридора. А прикрывались громким храпом, который слышался оттуда же.

Внутрь комнаты касадоры входить не стали, потому что услышали поспешные шаги, которые и так приближались к ним. Дальше дело было за малым. Что и проделал (по своему обыкновению, весьма успешно) Дан Старган. В тот самый момент, когда из комнаты выскочил дельтианец, рука Дана довела кулак до той точки, где, предположительно, должно было располагаться лицо этого самого дельтианца.

И всё совпало! В смысле, лицо и кулак совпали! Дельтианец оказался на полу, потеряв ориентацию и не понимая, что происходит. Какое-то время он ещё лежал, глядя в пол, а потом приподнялся на локтях, поднёс сложенную лодочкой ладонь к лицу – и сплюнул на неё зуб вместе с кровью и слюной, скопившейся во рту.

– Это зуб!.. – удивлённо и обиженно выдал дельтианец.

Дан растерянно глянул на Иоганна и Мигеля. Ган философски пожал плечами, а Мигель, указав на дельтианца, прошептал что-то в духе «бьетолоне» – что в переводе с языка его предков означало «тупица». Дан приподнял бровь, вновь посмотрел на дельтианца, всё ещё лежавшего на животе и рассматривающего зуб в ладошке, а потом нагнулся, подставил кулак к лицу и проговорил:

– А это кулак! Приятно познакомиться, Зуб! Хочешь, я познакомлю его со всеми твоими зубами?

Иоганн и Мигель дружно заулыбались. А дельтианец посмотрел наверх, наткнулся взглядом на кулак, чуть склонил голову набок… И уставился на Дана совершенно ошалевшим взглядом, в котором если и проскальзывали драгоценные искры мыслей, то просто потому, что заплутали в пустоши отбитого кулаком разума.

– А!.. – спустя несколько секунд проговорил дельтианец, потом глянул в конец коридора на дверь и сник, выдохнув грустно и сокрушённо. – Э-э-э…

– Урок на будущее! – весело объяснил бедолаге Мигель. – Даже когда мысленно делишь шесть тысяч во, не надо спешить! Иначе твои во могут превратиться в очень злых касадоров, хето!

– Я буду кричать! – сникнув, пообещал дельтианец.

– Конечно, будешь! – согласился с ним Дан. И, задумавшись, выдал витиеватую фразу. – Знакомство зубов с моим кулаком без крика выдерживает один из десяти. И ты явно относишься к тем девяти, кто не выдержит.

– Роланд!.. Роланд, твою мать! – раздалось из комнаты. – Чё там происходит?

Даже попав в очень неприятное положение, Роланд нашёл в себе силы попробовать предупредить проснувшегося Микея об опасности. Однако не успел он и рта раскрыть, как кулак Дана продолжил знакомство с его зубами…

В тот момент, когда парень пытался вспомнить, что случилось в последние несколько минут, с грустным видом сплёвывая второй зуб в ладошку, дверь комнаты Микея распахнулась, и тот появился на пороге с очень недовольным видом.

Похмелье – это, к слову сказать, такое состояние, в котором голова работает отвратительно. Поэтому чтобы понять, что происходит в коридоре, Микею понадобилось аж несколько секунд. За это время Иоганн, стоявший ближе всех к нему, взвёл курок револьвера и успел вставить дуло прямо в открывшийся от изумления рот.

– Как дела? – спросил Иоганн у Микея. – Как зовут?

– Олофо! Ыфей! – послушно ответил тот, сводя глаза к переносице, чтобы видеть оружие, грозящее ему незапланированными природой отверстиями.

– Ган, да вытащи ты у Олафа или Ыфея дуло изо рта! – попросил Мигель. – Ни черта же не понятно!..

– Зато всё, что скажет – чистая правда, – ответил Иоганн. – А если я вытащу дуло изо рта, будет всё понятно, но тогда будет непонятно, где он врёт.

– Значит, ты считаешь, что непонятная правда лучше понятной лжи? – уточнил Мигель.

– Я не вдавался так глубоко в этот вопрос, – почесав свободной рукой нос, признался Иоганн. – Но точно знаю, что такие боровы выглядят с оружием во рту менее опасными.

– Эфравда! – Микей, конечно же, возражал. И заявлял, что утверждение Иоганна – ложь.

Иоганн обиделся. Насупился. Чуть надавил на спусковой крючок, и Микей, который и проснулся-то лишь потому, что очень хотел в туалет, не выдержал и внепланово опорожнил мочевой пузырь.

– Ну вот… – расстроенно произнёс Иоганн. – Ты уже потёк! А знакомство только началось!

– Хорош зубоскалить! – приказал Дан и коротким ударом вырубил Роланда, по-прежнему любующегося на свои зубы. – Тут где-то ещё пятеро…

Куидад Родриго, улица перед штаб-квартирой дельтианцев, 26 декабря 1935 года М.Х.

Рамон шёл по улице к особняку, тяжело дышал и потел. Пузо его колыхалось при каждом шаге, и эти странные колыхания распространялись по всему телу. Что, кстати сказать, опять-таки мешало идти.

Пузо у Рамона было просто выдающимся, но это совершенно его не радовало. Он и рад бы был вернуться на десять лет назад, когда он был просто слегка упитанным, но поддерживающим себя в форме человеком. Однако, к несчастью, у него ничего не получалось.

Сколько раз Рамон пытался соблюдать лечебное голодание, сколько заставлял себя ходить по округе – и всё без толку. Жена с ужасом и жалостью смотрела на стремительно толстеющего мужа. Лекари и вовсе разводили руками, а люди тихонько смеялись за спиной. Ничто не могло помочь Рамону избавиться от полноты. Она мешала ходить, сидеть, лежать, нагибаться – она вообще мешала ему во всём…

А появилось пузо тогда, когда он переехал в Марчелику. Рамон был уверен, что стоит ему вернуться на Старый Эдем, и вес немедленно придёт в норму. Однако именно этого он сделать не мог. Потому что всё, чего Рамон добился в жизни, всё, что он собирался оставить семье – было здесь, в Марчелике. На Старом Эдеме ему делать было нечего.

Должность, деньги, собственный дом – всё это было только здесь. Рамон тяжело остановился, опёрся на изгородь и уставился на особняк с зелёной крышей. Уставился с ненавистью и внутренним содроганием. Ему совсем не хотелось туда идти. Но кто-то должен был объяснить Ионе Маринао, что бить морды – даже в пьяном угаре! – это плохая идея.