Читать книгу - "Чужое место - Андрей Величко"

Вот только не надо обвинять меня в излишней кровожадности. Если бы эти крысы вели себя прилично, как те, домашние, никто бы против них ничего не замышлял, несмотря на количество. Но ведь грызут же, твари! Все подряд. Жалко, что их нельзя перетравить всех разом, придется потихоньку, по одному.

Примерно такие мысли одолевали меня в процессе прочтения совместного доклада Столыпина и Бунге, в котором они по моему заданию попытались хотя бы приблизительно подсчитать, во что обходится России содержание императорской фамилии. Цифры получились удручающие. Прямые расходы на всякие выплаты — порядка десяти миллионов в год, общие — двадцать один миллион, а с учетом разнообразных доходов великих князей, в значительной части левых, не меньше тридцати пяти. Да чтоб я так жил! И ведь это уже после основательного урезания выплат, произведенного отцом в восемьдесят шестом году.

Тот же дядя Алексей имел официальных доходов на триста с небольшим тысяч в год, а тратил миллиона по полтора. Ему же, бедному, отец уменьшил содержание, вот и приходится добирать, где только получится.

Однако эмоции в таких сложных вопросах только мешают, и я поручил составить два документа.

Первый — секретариату, в котором великие князья выстраивались в порядке уменьшения нагрузки на казну, то есть начиная с самых дорогих в содержании и заканчивая самыми дешевыми. И второй — его должна была подготовить канцелярия, то есть совместно Рыбаков, Рогачев и Зубатов. В нем великих князей следовало классифицировать по степени потенциально возможного вреда, который они мне могли нанести.

Что было вполне ожидаемо, на первом месте в обоих списках гордо красовался дядя Володя, но дальше пошли странности. На втором я и там, и там ожидал увидеть генерал-адмирала, но в финансовой классификации он оказался третьим, а как потенциальный вредитель — вообще шестым.

— Почему так? — поинтересовался я у Рогачева, представлявшего мне творение канцелярии.

— Потому что он дурак, — последовало исчерпывающее объяснение. — Уже ухитрился поссориться с братьями Владимиром и Сергеем на почве отношения к браку Георгия.

— Так, с ним понятно, но почему вы с коллегами посчитали не очень опасным Сергея Александровича? Восьмое место в списке — это как-то не впечатляет.

— Потому что его неприязнь к тебе, как императору, связана только с тем, что он с подачи Владимира Александровича считает тебя либералом и западником. А как к человеку — Сергей Александрович, будучи до крайности чопорным, достаточно свободное общение воспринимает с подозрением. Сейчас Зубатов получил к нему доступ и собирается потихоньку начинать рассеивать его заблуждения.

— Каким образом мелкий секретный сотрудник охранки ухитрился выйти аж на самого генерал-губернатора?

— Наоборот, это Сергей Александрович на него вышел. Он заинтересовался работой московского охранного отделения по взятию рабочего движения под контроль, а Бердяев не стал скрывать, что все это придумал его молодой сотрудник.

Я кивнул. То, что в ином мире получило название «зубатовщина», здесь пока еще никак не называлось, но зато началось заметно раньше.

— И еще вопрос на сегодня. Почему последний в списке, Константин Константинович, подчеркнут зеленой линией?

— Вреда от него вообще никакого, но при желании и минимальном приложении сил можно будет поиметь пользу.

— Постой, это случайно не тот, который пишет неплохие стихи?

— Совершенно верно.

— Составь на него подробное досье, надо будет познакомиться поближе. На сегодня все, успехов тебе в дальнейшей работе.

— Про фонды не забудь, — напомнил Рогачев. Имелось в виду, что работа в высшем свете обходится недешево и тех денег, что я выделил на это дело, уже не хватает.

— Помню, помню, иди, на следующей неделе получишь.

Оставшись в одиночестве, я положил перед собой оба списка и слегка задумался. Пожалуй, ход Рыбакова оказался не только значительно более безопасным в случае утечки сведений, нежели то, что первым делом пришло в голову мне и Михаилу с Сергеем, но и более эффективным. Смерть Георгия, даже если ее и удалось бы выдать за естественную, что далеко не факт, все равно не внесла бы в ряды моих противников такого раскола, как его женитьба. И теперь персоны, занимающие две верхние строчки в обоих рейтингах, оказались практически без поддержки остальных членов императорской семьи.

Итак, что они собой представляют? Начнем, пожалуй, с дяди Володи.

Николай в иной истории его откровенно побаивался, а Ники в этой испытывал раздражение от одного его вида. Чья заслуга — ладно, не будем хвастаться даже перед самим собой, тем более что это уже неактуально.

После убийства Александра Второго Владимир Александрович организовал некое якобы тайное общество «Священная дружина», имевшее задачей охрану престола и совершенно опереточное по своей сути. Оно кое-как просуществовало года полтора, а потом отец вызвал великого князя в Гатчину и устроил втык. Прежде чем дверь кабинета плотно закрылась, я успел услышать звук удара (к сожалению, всего лишь кулаком по столу, а не по хлебалу визитера) и возмущенный возглас отца:

— Володька, кончай дурить!

Меценат, покровитель искусств, широко образованный человек. Ну то есть по мнению высшего света широко, а с моей точки зрения — хоть и глубоко, но довольно узко. Может, например, сказать, что делала императрица Елизавета такого-то дня такого-то года или с первого взгляда отличить картины Тициана от картин Рафаэля, но в области естественных наук даже более невежественный, нежели я в высоком искусстве. Я хоть знаю, чем опера отличается от драмы и балета, а для дяди Володи все разделы электротехники — одинаковый темный лес. И химии тоже. Правда, фамилию Ньютон он явно когда-то слышал.

Официальной любовницы у него нет и, насколько смогла раскопать моя канцелярия, неофициальной тоже. Он просто любит смотреть, как молоденькие балерины репетируют, не против зайти к ним в уборную (это не санузел, а место, где они переодеваются и красятся), непринужденно там поболтать.

В общем, этот дядя являлся бы обычным и не очень опасным великосветским позером, не будь он столь богат и не командуй гвардией. Кстати, Николай Николаевич-младший одно время надеялся, что в случае воцарения Георгия дядя Володя уступит гвардию ему, но со временем понял беспочвенность подобных ожиданий, и сейчас между ним и Владимиром нет ни малейшего подобия согласия.

Его, мягко говоря, неприязнь ко мне скорее всего связана с тем, что он считал себя неофициальным главой царской семьи, так как вдовствующая императрица более не могла составлять ему конкуренцию по состоянию здоровья, а тут на тебе! Какой-то сопляк не только стал императором, но и не желает слушать советов уважаемых людей. Кроме того, я не исключал, что дядя Володя, обладая развитой интуицией, как-то чувствует, какой именно вариант его дальнейшей судьбы является для меня наиболее предпочтительным.

Следующий фигурант в обоих списках — великий князь Михаил Николаевич. Этого я знаю гораздо хуже дяди Володи, ибо редко с ним встречался. Он наместник на Кавказе и в Питере появляется не очень часто. Во всяком случае, реже, чем в Париже. Хотя у него два дворца в столице, два — в Петергофе и еще довольно большое имение неподалеку. Самый старший из Романовых — можно сказать, патриарх. Имеет авторитет в семье, но не так уж активно им пользуется. Обладатель роскошной бороды. В качестве генерал-фельдцейхмейстера проявил себя неплохо, то есть не нанес русской артиллерии практически никакого вреда, а в начале его правления, как мне говорили, наблюдалась даже определенная польза. Все правильно, из Франции вмешиваться в артиллерийские дела несколько неудобно, а с Кавказа и тем более.