Читать книгу - "Удивительные Люди Икс. Одарённые - Питер Аллен Дэвид"

Никто не отвечал. Неудивительно. Ученики до сих пор не могли прийти в себя, а Циклоп, Зверь и Китти просто испепеляли Фрост взглядами, раздраженные тем, что послужили пешками в устроенной Эммой битве умов.

– Мы узнали, – продолжала она, – что нас ненавидят все и всюду. Мир никогда не будет для нас спокойным и уютным. Вот почему так важен самоконтроль и воздержание от насилия. Мы должны доказать, что не представляем собой угрозы. Мы должны относиться к обычным людям с уважением, сочувствием и пониманием, но никогда – с доверием. Ну что ж, вас уже распределили по комнатам. Занятия начинаются с завтрашнего дня. Все свободны.

Она проводила взглядом покидающих зал учеников. Некоторые никак не могли справиться с дрожью. Слышались нервные перешептывания:

– Здесь – что, всегда так?

Китти шагнула к Эмме.

– Следовало ожидать! – прорычала она. – Устроить вводную встречу в Комнате страха… Мне следовало ожидать, что ты устроишь какой-нибудь голографический трюк, чтобы заставить их навалить в штаны от страха.

– Да. Следовало, – ответила Эмма, ничуть не смущенная явной злостью Китти. – Возможно, во время учебы в этой школе ты не получила достаточной подготовки. Возможно, тебе необходимо повторить курс – раз, а то и два. Быть может, кое-какие из моих лекций окажутся для тебя полезными.

– Вот как? Что же ты преподаешь? Противодействие Темным искусствам?

– Возможно, в следующем семестре.

Эмма изящно шагнула вниз, спускаясь с кафедры. К ней подошел Хэнк, разозленный не меньше, чем Китти. Рубашка его была расстегнута до середины, очки – зажаты в кулаке.

– Эмма, ты представляешь себе, что здесь могло случиться?

– Это был рассчитанный риск.

– Эти ребятишки… – он указал когтистым пальцем вслед уходящим ученикам. – Эти ребятишки были охвачены паникой. Один, а то и не один из них, мог серьезно пострадать в давке. Это ты учла в своих расчетах?

– Да, учла. Как и то, что каждый мнит себя героем, – бровь Эммы выгнулась изящной дугой на гладком лбу. – Каждый воображает, что, столкнувшись с опасностью, именно он спасет всех и вся. Это приводит к излишней самоуверенности, которая, в свою очередь, ведет к гибели. Эти дети только начинают узнавать, каково это – быть мутантом в мире, где их убьют, как только опознают. Им нужен исходный ориентир, точка отсчета. Им нужно честно оценить свои возможности и понять, как далеко им необходимо продвинуться. Каждый из тех, кто завизжал, побежал, вжался в землю перед лицом угрозы, которую счел реальной, устыдится своей реакции. Они будут вынуждены трезво оценить себя и увидят свои недостатки. Они поймут, к чему стремиться, над чем работать, и в случае реальной угрозы – которая неизбежно возникнет – будут готовы. По крайней мере, настолько, насколько мы сумеем подготовить их. Кстати, доктор Маккой… – Эмма слегка улыбнулась. – Превосходные очки. Чудесная маскировка. Когда вы надеваете их, вас просто не узнать.

Она обернулась к Скотту. Казалось, все замерло. Даже Китти с Хэнком взглянули на Скотта, ожидая, что скажет он.

Но он не сказал ничего. Он просто стоял и смотрел на Эмму, и лицо его не выражало ничего.

Казалось, молчание будет тянуться вечно. Эмма молча развернулась и пошла к выходу, покачивая бедрами на ходу.

– Отлично, Скотт, – сказала Китти. – Ты все сказал ей, не говоря ни слова.

– Мы еще обсудим это, – ответил Скотт. – Но не здесь и не сейчас.

– Когда же?

– Когда я успокоюсь.

Он тоже направился к выходу. Китти и Хэнк взглянули друг на друга.

– Он что – злится? – неуверенно спросила Китти.

– Да, действительно, – ответил Хэнк. – Как ты могла заметить, уголок его рта слегка дрогнул. Верный знак.

* * *

Их пути не пересекались весь остаток дня, пока они не оказались в комнатах, где жили вдвоем. Только здесь у Скотта, наконец, появилась возможность поговорить с Эммой с глазу на глаз.

В их апартаментах имелось два рабочих стола – по одному на каждого, один напротив другого. Здесь же стояли несколько стульев для внеурочных встреч с учениками. С этим исторически сложилась любопытная, но вовсе не удивительная картина: учеников обычно тянуло к Эмме, тогда как ученицы с тоской глазели на Скотта. Как-то Скотт спросил Эмму, не подслушивает ли она украдкой мысли мальчишек. Та рассмеялась и ответила:

– Поверь, если даже я вдруг лишусь телепатического дара – и вдобавок оглохну, онемею и ослепну – я все равно буду точно знать, что они думают.

Теперь они стояли друг перед другом, каждый у своего стола, Скотт – со скрещенными на груди руками, Эмма – откинувшись назад, опустив ладони на стол и, как невольно отметил Скотт, слегка подавшись вперед бедрами.

«Пытается отвлечь. Не позволяй ей этого. Не отвлекайся».

– Следовало предупредить меня, что ты намерена сделать, – исключительно деловым тоном сказал он.

– Но ты бы сказал «нет».

– Среди прочего.

– По-моему, просить прощения – лучше, чем разрешения.

Голос ее звучал слегка дразняще, но Скотт не поддержал этот тон. Лицо его оставалось строгим.

– И Китти и Хэнк были совершенно правы.

– Я тоже. Или я за это очков не получу?

– Если бы без несчастных случаев не обошлось, твоя правота не значила бы ничего. Как готовить детей к будущему, если у них нет будущего, поскольку они гибнут на занятиях? Мы оба понимаем: с началом хаоса, с началом их бегства могло случиться все, что угодно. Кто-нибудь мог погибнуть…

– Что за беда? Если им суждено умереть, пускай себе умирают, и тем сократят излишек населения!

Эту цитату Скотт узнал не сразу.

– А-а, теперь ты – Эбенезер Скрудж, вот как? Хочешь, чтобы тебя считали именно такой? Черствой и бессердечной?

– Скотт, вспомни: разве за все те годы, что мы знакомы, меня хоть когда-нибудь волновало, что люди думают обо мне?

Вопрос был справедлив.

– Нет, – признал Скотт. – С другой стороны, я не считаю тебя черствой и бессердечной. Отсюда вопрос: почему ты хочешь, чтобы люди думали иначе?

– Я бы еще отметила, что слова об излишке населения принадлежат Духу нынешнего Рождества, высмеивающему суждения Скруджа. А Дух нынешнего Рождества любил людей превыше всего на свете.

– Значит, ты хочешь сказать, что сделала это из великой любви к ученикам.

– Иногда быть добрым значит быть жестоким, – ответила она, изящно пожав плечами.

Но Скотт не поддавался.

– В своем поступке ты была неправа. И то, что ты не посоветовалась со мной, доказывает: ты сама понимала свою неправоту.

Эмма испустила раздраженный вздох. Оставив вкрадчивый тон, она заговорила покорно, по-деловому: