Читать книгу - "Война с демонами. Мертвые демоны (сборник) - Питер Бретт"

– Может, оно и так, Пар’чин, – отозвался Аббан, – но в Красии мало кто с тобой согласится.

– И ладно, – сказал Арлен, сверля его взглядом. – Либо ты достанешь мне карту, либо я отвезу посуду Дравази на север, а тамошние товары начну продавать здесь другим.

Аббан какое-то время смотрел на него, и Арлен почти слышал, как щелкают счеты в его голове – друг подсчитывал вероятные убытки. Из вестников мало кто рисковал связываться с Красийской пустыней и ее народом. Арлен приезжал в Копье Пустыни в три раза чаще других и достаточно хорошо владел красийским языком, чтобы вести дела повсеместно.

– Ладно, Пар’чин, – сказал наконец Аббан, – но в случае чего – выпутывайся сам. Я не дотронусь до санитских артефактов.

Это удивило Арлена, который знал, что Аббан никогда не упускал выгоды.

«Глупец, кто понимает, что задача не по зубам, но все равно поступает по-своему», – заметил отцовский голос.

Арлен отогнал его. Зов затерянного города оказался слишком настойчив, и дело стоило любого риска.

– Я слова никому не скажу, – пообещал он.

– Вечером передам племяннику весточку, – сказал Аббан. – Есть один дама из мелких, который каждый вечер приходит ко мне за кузи и передает мальчишке письма. Завтра он скажет, сколько времени займет копирование и где мы встретимся для обмена. Тебе придется пойти со мной, Пар’чин. Я не понесу в шатер карту дороги в Анох-Сан.

– Все будет, как ты пожелаешь, мой друг, – кивнул Арлен.

– Надеюсь, это не пустые слова, Пар’чин.

– Переоденемся. – Аббан показал черные одежды даль’шарумов.

Арлен удивленно уставился на него. Да, он сражался в Лабиринте бок о бок с даль’шарумами, но ему не разрешали надевать черное, а что касалось Аббана…

– А если нас поймают?

Аббан глотнул из бутылки кузи и протянул ее Арлену.

– Лучше об этом не думать, – сказал он. – Обмен состоится ночью, и платье скроет нас в темноте. Даже если кто-нибудь заметит, на нас будут ночные покрывала, и все обойдется, главное – уйти от погони.

Арлен с сомнением посмотрел на хромую ногу Аббана, но промолчал.

– Ночью? – переспросил он. – Разве это не запрещено законом Эведжана?

– Най, да что в этой сделке не запрещено, Пар’чин? – фыркнул Аббан, снова берясь за бутылку. – Город надежно помечен. Никто из живущих не помнит, чтобы на улицах Красии появился хоть один демон.

– Мне все равно, – пожал плечами Арлен.

– Разумеется, – буркнул Аббан, хлебнув еще. – Пар’чин ничего не боится.

Дождавшись захода солнца, они надели черные одежды воинов. Арлен восхитился своим отражением в одном из многочисленных Аббановых зеркал, удивившись тому, как легкая подводка вокруг глаз и ночное покрывало уподобили его красийскому воину – разве что ростом пониже на несколько дюймов.

Аббан же, напротив, не выдержал бы пристального досмотра. Он был высок, как воин, но опирался, расставшись с костылем, на копье, да и солидное брюхо, которое натянуло платье, не добавляло сходства с поджарым даль’шарумом.

Когда они откинули полог шатра и выглянули, снаружи уже воцарилась кромешная тьма. До слуха Арлена донеслись трубный зов далекого рога и артиллерийские залпы. Он пожалел, что лишен возможности сразиться плечом к плечу с даль’шарумами.

«Нет ничего опаснее», – раздалось в голове, и Арлен в кои веки раз согласился. Без боевых меток древности алагай’шарак – прекрасное, но все же безумство. Впрочем, не более здраво было и прятаться еженощно за метками, как поступали на севере. В одном случае погибало тело, в другом – дух. Мир нуждался в третьем выходе, но тот возможен лишь при наличии старинных меток.

Они выехали в повозке, в которую запрягли небольшого верблюда. Его ноги, как и колеса повозки, были обернуты подбитой кожей и тихо шуршали по пыльным улочкам с покрытием из песчаника. Пересекая город, путники не осмелились освещать дорогу, но над пустыней ярко горели звезды, да и вспышки меток через неравные промежутки времени сверкали в Лабиринте, словно молнии, и то и дело озаряли окрестности.

– Мы встретимся с Джамере в Шарик Хора, храме Костей Героев, – сообщил Аббан. – Он не рискует далеко отойти от келий послушников.

Арлену на миг стало совестно. Гигантский Шарик Хора был и храмом, и усыпальницей, выстроенным из погибших на алагай’шараке даль’шарумов. Строительный раствор замешивался на их крови. Мебель сделана из их костей и кожи. Сотни тысяч – может быть, миллионы – воинов отдали жизни за его идеалы, а тела – на постройку стен и куполообразного потолка.

В Форте Красия не существовало места священнее, чем Шарик Хора, и вот он, Арлен, крадется в ночи с намерением ограбить его. Как Баха кад’Эверам. Как Анох-Сан.

«Неужели я просто-напросто кладбищенский вор? Человек без чести?»

Он чуть не попросил Аббана повернуть назад. Но затем подумал, что даль’шарумы не в состоянии даже заполнить огромный храм из-за бесконечной войны на уничтожение – и все потому, что группка праведников скрывала знания. Северные рачители мало чем отличались от них, и Арлен без колебаний нарушал их заповеди.

«Это только копии, – сказал он себе. – Я ничего не украду, лишь заставлю их поделиться».

«Все равно плохо», – откликнулся отцовский голос.

Оставив повозку в переулке за два квартала до цели, они прошли остаток пути пешком. Улицы словно вымерли. Когда приблизились к храму, Аббан повязал на копье яркую тряпицу и принялся им размахивать. Через секунду в окне второго этажа замелькала такая же.

– Быстро туда, – бросил Аббан, заковыляв к окну со всей скоростью, какую позволяла хромая нога. – Если Джамере схватят в келье… – Он не договорил, но Арлен без труда домыслил остальное.

Они прижались спинами к стене храма, и из окна свесилась тонкая шелковая веревка. Мальчишка, который ее спустил, хотя и был тощ, двигался с кошачьей грацией воина. Дама – знатоки жестокого красийского искусства, рукопашного боя без оружия, известного как шарусак. Арлена обучали ему лучшие даль’шарумы, но воины овладевали шарусаком в структуре общей подготовки, а дама посвящали ему всю жизнь. Арлен ни разу не видел их в деле – нападать на дама дураков не находилось, – но наблюдал, как они двигаются, неизменно собранные, всегда начеку. Он не сомневался в их убийственном мастерстве.

– У меня всего секунда, дядя. – Юнец вложил в руки Аббана кожаную сумку. – По-моему, меня слышали. Нужно вернуться, пока не увидели, иначе устроят пересчет бидо.

Аббан извлек увесистый кошель, в котором звякнули монеты, но племянник остановил его жестом.

– После, – сказал он. – Не хочу, чтобы меня с этим поймали.