Читать книгу - "Проклятый город - Павел Молитвин"

Опасайся плениться красавицей, друг!

Красота и любовь — два источника мук.

Ибо это прекрасное царство не вечно:

Поражает сердца и — уходит из рук.

Пробормотав рубаи своего любимца Гиясаддуна Абуль Фатха ибн Ибрахима Омара Хайяма Нишапури, Родившегося в далеком Нишапуре в 1048 году, он потянулся за новой сигаретой и заставил-таки себя вникнуть в историю мисс Вайдегрен.

Суть ее сводилась к тому, что вчера вечером, по здешнему времени, ей позвонила некая Катарина Ривенс, познакомившаяся и подружившаяся с Эвридикой Пархест — младшей дочерью весьма состоятельного предпринимателя Стивена Вайдегрена — во время круиза по Северному и Балтийскому морям. Целью круиза было посещение европейских столиц. Из Парижа, куда участники круиза добирались кто как мог, а Эвридика с мужем — на самолете, отдыхающие отправились в Гавр, где сели на лайнер «Шарль Азнавур». Посетив Лондон, Осло, Копенгаген, Стокгольм и Хельсинки, лайнер прибыл в Санкт-Петербург, являвшийся конечной точкой путешествия. И здесь-то, на третий день после прибытия, Эвридика исчезла во время экскурсии по Петропавловской крепости. Исчезла в «бабочке», гидрокостюме и ластах, причем ни тела ее, ни каких-либо предметов подводного снаряжения обнаружено не было. Муж Эвридики, судя по всему, о судьбе ее ничего не знает и поговорить с ним Катарине не удалось. Полиция отказалась комментировать происшествие, ссылаясь на то, что официальный запрос должен исходить от родственников пропавшей, а администрация отеля отмалчивается столь глубокомысленно, что, похоже, получила распоряжение держать язык за зубами.

На экране высветился адрес «Хилтон-отеля», телефон Катарины Ривенс и составленное по всей форме обращение к Снегину с просьбой начать расследование. Игорь Дмитриевич машинально включил автокопир, выводящий на принтер графические данные, получаемые посредством визора.

— Это вся информация, которой вы располагаете на данный момент? — спросил Снегин, когда на экране вновь возникло лицо мисс Вайдегрен.

— Нет. Есть еще кое-что, дающее мне основания полагать, что исчезновение Рики не было случайностью. Во-первых, Катарина Ривенс говорила, что сестра была чем-то расстроена перед самым исчезновением и не разговаривала с мужем. Во-вторых, Эвридика давно собиралась развестись с ним, подозревая его в каких-то незаконных махинациях. И, наконец, в-третьих, мистер Пархест, по моему глубокому убеждению, является отъявленным мерзавцем, способным на самые отвратительные и безнравственные поступки, если они принесут ему ощутимую выгоду.

— Я бы хотел взглянуть на копию брачного договора… — начал было Снегин и не успел договорить фразу, как на экране возник требуемый документ, а вслед за ним краткие сведения о месте рождения, учебы и работы миссис и мистера Пархест. — Хорошо, этого достаточно для того, чтобы я мог приступить к работе. Желаете ли вы сообщить мне еще какие-нибудь сведения?

— Больше пока ничего. Через сутки я прилечу в Санкт-Петербург. Надеюсь, к тому времени и у вас, и у меня появится новая информация. — Эвелина Вайдегрен впервые за весь разговор проявила признаки неуверенности. — Впрочем, еще одну ниточку я вам дам, а уж стоит ли за нее тянуть, решайте сами. «Билдинг ассошиэйтед», в которой мистер Пархест работает менеджером, как-то связана с синдикатом «Реслер, Янг и Мицума», с концерном «Юнион индастриэл металл констракшн» и «Вест ойл корпорейшн». А все эти компании, насколько мне известно, имеют свои интересы и представительства в Зоне свободной торговли, ядром которой является ваш город.

Экран визора погас, и Снегин с облегчением откинулся на спинку кресла. Закурил новую сигарету и, сунув руку под стол с визором, извлек из-под него бутылку «Черного капитана» — сорокапятиградусного кофейного ликера собственного изготовления. Вытащил вслед за полупустой бутылкой липкую стопку и, наполнив ее, сделал маленький глоток. Побарабанил пальцами по столу и хмуро произнес:

— Поздравляю вас, сударь, со званием самого скандального сыщика Питера! Дожил. Доскребся. Доцарапался. Докатился. Довыпендривался! Стоит ли после этого удивляться, что клиенты шарахаются от тебя, как от чумы? А ежели объявляются, то такие, от которых нормальный детектив сам должен бежать, теряя штиблеты и в ужасе пачкая нижнее белье…

Игорь Дмитриевич осушил стопку и уперся невидящим взглядом в слепой экран визора. Дела его последнее время шли из рук вон плохо, и он, естественно, отдавал себе отчет, что, отыскав для Заварюхина парочку свидетелей, показания которых избавили старшего лаборанта Третьего филиала МЦИМа от десятилетнего заключения и здорово попортили кровь тамошних шефов, ничуть не улучшил свою репутацию. И все же до звонка мисс Вайдегрен он не подозревал, что за ним укрепилась столь скверная слава скандалиста и забияки. То есть на кривотолки, сплетни, косые взгляды и перемигавания за спиной он давно привык плевать и, даже когда вынужден был, заботами доброхотов, из юристов переквалифицироваться в частные сыщики, не слишком переживал по этому поводу, твердо памятуя постановление старинного римского закона Двенадцати таблиц: «Vanae voces popul; pon sunt audiendae, quando aut onoxium crimine absolvi, aut inn ocentem condemnavi desiderant».[6]

Припоминая в затруднительных положениях Понтия Пилата, печально известного тем, что весьма несвоевременно принялся разыгрывать пантомиму с умыванием рук, он утешал бронзово-чеканной латынью не только себя, но и свою супругу, однако та осталась глуха к мудрости древних трибунов и вместе с девятилетней дочерью ушла от Снегина к его коллеге, менее приверженному римским добродетелям, зато более преуспевшему на юридическом поприще. Тогда-то Игорь Дмитриевич, пылко любивший красавицу жену, всерьез задумался, не слишком ли он увлекается, подражая законодателям и судопроизводителям Вечного города? И бог весть, к какому бы пришел выводу, если бы не услышанный на каком-то фуршете тост: «Где, если не здесь? Когда, если не сейчас? И кто, если не мы?» Тогда его еще приглашали на всевозможные торжества, вместо того чтобы посылать угрожающие письма или попросту стрелять в спину.

Благодаря упрочнявшейся с каждым годом славе правдолюбца и скандалиста, он почти лишился клиентов и в настоящее время был приживалой у Андрея Ефимовича Волокова — человека в высшей степени достойного, вытащенного им некогда из очень пакостной передряги. Но быть приживалой, даже у достойнейшего человека, не хочется никому, и Снегин мирился с этим лишь постольку, поскольку не терял надежды подняться на ноги, ведь чутье у него было и неудачником его не назвал бы даже заклятый враг. Теперь же, после беседы с очаровательной мисс Вайдегрен, даже невооруженным глазом стало видно, что надеждам его сбыться не суждено. Во-первых — как сказала бы стерва-социопсихолог, разбудившая его ни свет ни заря, потому что обычные клиенты обходят его контору стороной, а во-вторых, потому что если мистер Пархест и впрямь связан с «Реслером» и прочими опекающими МЦИМ компаниями, то расследование это будет последним делом мистера Снегина. Парни из МЦИМа, как общеизвестно, или, во всяком случае, доподлинно известно ему, особым терпением не отличаются и свой лимит оного он у них давно исчерпал. Такие дела, господа хорошие…