Читать книгу - "Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ II - Арон Родович"

Жизнь такая была — где семья превращается в слабое место, а слабое место превращает тебя в мишень. Половые связи? Да, были. Как у всех. То тряпкой помоешь, то шваброй… ну а если серьёзно — обычные одноразовые знакомства в барах, клубах. Один раз даже пришлось лечиться после «интересного вечера». Весёлое было время.

Но постоянства не было.

Я сам себе объяснял: «работа секретная, грифы, ответственность, не хочу подвергать близких». Кого я обманываю? Работал-то в основном в кабинете. А если и ездил в командировки — то чаще по политической линии, переговорам, шпионажу. Да, мог быть боевым оперативником. Но использовали меня иначе — там, где мой талант раскрывался лучше, где нужно было считывать людей, настроение, ложь. Не всем давалось это как мне.

В мире без магии это давало огромное преимущество. Но именно это и делало отношения невозможными. Ты начинаешь сближаться с женщиной… и видишь, как за минуту её эмоции меняются от весёлой яркой улыбки до состояния «сейчас возьму нож и перережу».

И это видно. Ты это чувствуешь.

И тебе становится страшно.

Ну и тот случай, когда мне одна дама разбила сердце в самом начале взрослой жизни… он меня тоже научил. После той истории я и в этом мире держусь от женщин на дистанции. Привычка.

Внутренний голос хмыкнул:

«Крутой оперативник, может надрать любому зад, распознать ложь, увидеть эмоцию даже в предмете, переговорить с котом… Девственник.»

А Ксюша тем временем снова выгнулась так, что если бы я был персонажем японского аниме, у меня бы из носа кровь фонтаном пошла.

Следующее, что я увидел в отражении окна — она достала какую-то тряпочку.

«Шапка? На улице не так уж холодно…»

Нет. Она не на голову. Она начала в неё… влезать.

И влезла. Полностью.

— Всё, Рома, поворачивайся. Я оделась. Готова.

Я повернулся.

И перед моим взглядом предстал…

Глава 4

…И перед моим взглядом предстала она.

Ксюша стояла вполоборота, будто специально подгадав момент — или я уже начинаю видеть в каждом её движении скрытый умысел. Платье… чёрт, да в жизни бы не подумал, что одно единственное платье может так менять восприятие человека. Благородный цвет спелой вишни, отдавал контрастом на её белой коже и чёрные волосы дополнительно придавали эффектности.

Лёгкая тонкая ткань, будто сотканная для аристократок — мягкая, струящаяся, не дешёвый блеск, а аккуратный матовый перелив. Оно обтягивало её фигуру ровно настолько, чтобы подчёркивать линии тела, но не скатываться в вульгарность. Платье держало статику — как будто кто-то очень умный специально выбирал фасон под её манеру двигаться.

Талию поджимало едва заметное приталивание, и от этого силуэт казался ещё изящнее. Бёдра — мягкая линия, без вычурности. Ткань ложилась по ним так чисто, будто боялась испортить форму.

Длина — хитрое решение. Чуть выше колен. Именно «чуть»: не вызывающе, но достаточно, чтобы взгляд сам по себе скользнул вниз.

А там…

Ксюша в этот момент натягивала один из чёрных нейлоновых чулок. Медленно, не потому что хотела соблазнить кого-то — просто аккуратно, чтобы не порвать. Но это движение… оно подчёркивало линию ноги так, что у меня в голове пролетела очень простая мысль взрослого мужика:

«Да, Кранова… ты знала, что делаешь».

Ноги — отдельный вид искусства. Они были стройными и длинными, аристократическая кровь давала о себе знать. И чулок плотно лег на кожу, подчёркивая всё это.

Нижнее бельё подобрано так, что его не видно даже при желании разглядеть. Скорее всего бесшовное. Цвет — в тон платью, тонкие линии без выступов. Настоящая аристократия: скромнее, чем можно подумать, и роскошнее, чем кажется на первый взгляд.

Она проводит ладонью по краю второго чулка, поправляет его — короткое движение, как раз рассчитанное на зрителя, то есть меня. И я стоял как раз в тот момент, когда это движение превращается в целую картину.

Волосы — слегка влажные, собранные наполовину в высокий хвост, и пара прядей упала вперёд, подчёркивая линию шеи. Шея… длинная, тонкая, по-женски правильная. Та самая линия, за которую художники готовы душу продать.

И взгляд.

Наглый. Весёлый. Немного вызывающий.

— Ну? — она чуть приподняла подбородок, будто проверяя мою реакцию. — Повернулся все таки?

И довольная, как кошка, которая только что наелась сметаны, подмигнула и добавила:

— Прикрой рот Крайонов, а то муха залетит.

И она так весело засмеялась, что я понял только одно.

Меня она собиралась сегодня свести с ума. И делала это профессионально.

Она двинулась в мою сторону с улыбкой, которая обещала мне ровно одно — сейчас будет что-то, что мне точно не понравится, но придётся терпеть. Так всегда и бывает, когда женщина заранее уверена в результате.

Но, как оказалось, всё было проще. Она всего лишь поправила узкий галстук, который сама же на мне и завязала минуту назад. Галстук, надо сказать, сидел так же уверенно, как кот на моём одеяле — намертво, и всем видом показывал, что с нами он не пойдёт, даже не стоит уговаривать.

Я посмотрел вниз на себя и только сейчас понял, во что меня одели.

— Ну что? — Ксюша оценила меня взглядом с ног до головы. — Выглядит прилично. Даже чересчур.

Прилично… если учитывать, что большая часть моего гардероба — это пара джинсов, три футболки и рубашки, которые я покупал по акции «три за пять тысяч». Всё-таки в офисе нужно было встречать клиентов в приличном виде.

Но этот комплект она собрала хитро, из тех самых шести рубашек, что висели у меня в шкафу. Белую — она отбраковала сразу: «слишком скучно». Чёрную тоже: «слишком похоронно». В итоге выбор пал на графитово-серую, плотную, с хорошей посадкой на плечах. Та, которую я купил когда-то «на всякий случай» и ни разу не надел.

К ней она подобрала черные брюки. Они сидели удивительно хорошо, будто я их выбирал не на распродаже. Всё-таки хорошо, что купил их тогда.

Образ дополняли черные кожаные туфли — те самые, которые я берег «для особых случаев» и в итоге так и не понял, для каких. Но у каждого уважающего себя мужчины должна быть минимум одна пара туфлей.

Ну и финальный штрих — галстук. Откуда он, я вообще не знаю, может, комплектом шел с чем-то. Узкий, глубокого винного цвета, контрастный, но не кричащий.

— Теперь похож на человека, — сказала она и, щурясь, поправила узел. — Даже, может быть, на аристократа. Чуть-чуть.

— Спасибо, конечно, — пробормотал я, — но можно хотя бы один вечер без издевательств?

— Нельзя, —